И точно въ сердцѣ струны оборвались,
Такая страсть въ его глазахъ зажглась,
Лицо онъ поднялъ, полное печали,
Онъ поднялъ взоръ своихъ блестящихъ глазъ,
И началъ говорить, какъ бы изъ дали;
То будто онъ кому-то написалъ
Въ далекій край, и думалъ—эти строки
Растрогаютъ того, къ кому взывалъ:
480 То повторялъ онъ горькіе упреки,
Что вотъ чего-то измѣнить нельзя,
И чувствовалъ, сквозь горькую усталость,
Къ себѣ онъ поразительную жалость;
Терялась рѣчь въ уныніи, скользя
Отъ слова къ слову, холодно и сонно,
Безъ выраженья, скучно, монотонно;
И только потому, что говоръ тотъ
Срывался въ рѣзкій тонъ безумныхъ жалобъ,
Чужая мысль немедля увидала-бъ,
490 Что безъисходный нестерпимый гнетъ
Тотъ говоръ сдѣлалъ столь однообразнымъ;
И между тѣмъ какъ такъ онъ говорилъ,
Свирѣпый вѣтеръ, съ свистомъ, съ воемъ празднымъ,
Въ окно врывался, брызги приносилъ,
И сзади мы, незримые, стояли,
И слушали безумныя слова,
Отдѣльныя реченія печали
У воющаго вѣтра отнимали,
Ихъ память до сихъ поръ во мнѣ жива.
500 Не стерта силой жизненныхъ мятелей.
Онъ восклицалъ:—
«Какой же смыслъ есть въ томъ?
О, день за днемъ, недѣлю за недѣлей,
Какъ лошадь, что исхлестана кнутомъ,
Влачить, влачить мучительное бремя,
И чувствовать, что не спасаетъ время,
И видѣть за собою цѣпь, тиски,
И видѣть, какъ ростутъ все снова звенья
И точно в сердце струны оборвались,
Такая страсть в его глазах зажглась,
Лицо он поднял, полное печали,
Он поднял взор своих блестящих глаз,
И начал говорить, как бы из дали;
То будто он кому-то написал
В далекий край, и думал — эти строки
Растрогают того, к кому взывал:
480 То повторял он горькие упреки,
Что вот чего-то изменить нельзя,
И чувствовал, сквозь горькую усталость,
К себе он поразительную жалость;
Терялась речь в унынии, скользя
От слова к слову, холодно и сонно,
Без выраженья, скучно, монотонно;
И только потому, что говор тот
Срывался в резкий тон безумных жалоб,
Чужая мысль немедля увидала б,
490 Что безысходный нестерпимый гнет
Тот говор сделал столь однообразным;
И между тем как так он говорил,
Свирепый ветер, с свистом, с воем праздным,
В окно врывался, брызги приносил,
И сзади мы, незримые, стояли,
И слушали безумные слова,
Отдельные речения печали
У воющего ветра отнимали,
Их память до сих пор во мне жива.
500 Не стерта силой жизненных метелей.
Он восклицал: —
«Какой же смысл есть в том?
О, день за днем, неделю за неделей,
Как лошадь, что исхлестана кнутом,
Влачить, влачить мучительное бремя,
И чувствовать, что не спасает время,
И видеть за собою цепь, тиски,
И видеть, как растут всё снова звенья
