Въ твой мощный токъ, бѣгущій средь тумана
По крутизнамъ расторгнутыхъ Небесъ,
Возносится изъ бездны Океана
Безумныхъ тучъ ростущій смутный лѣсъ;
5 То геніи громовъ и урагана,
Возставшіе изъ призрачныхъ завѣсъ.
Прорвавъ лазурной области преграды,
Отъ горизонта мчатся на зенитъ
Твоихъ зыбей воздушныя громады,
10 То кудри бури, что вдали грозитъ,
Разметанные волосы Менады,
Принявшей изступленный гнѣвный видъ.
Надъ мертвымъ годомъ ты—напѣвъ печальный,
Его твои туманы погребли,
15 Сложившись въ саркофагъ пирамидальный,
И дождь, и градъ за ними вслѣдъ пришли,
И, проникаясь пѣсней погребальной,
Вотъ-вотъ нахлынутъ бурно: О, внемли!
В твой мощный ток, бегущий средь тумана
По крутизнам расторгнутых Небес,
Возносится из бездны Океана
Безумных туч растущий смутный лес;
5 То гении громов и урагана,
Восставшие из призрачных завес.
Прорвав лазурной области преграды,
От горизонта мчатся на зенит
Твоих зыбей воздушные громады,
10 То кудри бури, что вдали грозит,
Разметанные волосы Менады,
Принявшей исступлённый гневный вид.
Над мёртвым годом ты — напев печальный,
Его твои туманы погребли,
15 Сложившись в саркофаг пирамидальный,
И дождь, и град за ними вслед пришли,
И, проникаясь песней погребальной,
Вот-вот нахлынут бурно: О, внемли!
Ты лѣтнихъ дней тревожишь сновидѣнья,
Ты будишь Средиземную волну,
Когда, подъ звуки собственнаго пѣнья,
Она припоминаетъ старину,
5 И нѣжитъ древнихъ замковъ отраженья,
И предается ласковому сну.
Въ нѣмомъ затишьи Байскаго залива,
Надъ свѣтлою лазурью сонныхъ водъ
Цвѣты и мхи склоняются красиво,
Ты летних дней тревожишь сновиденья,
Ты будишь Средиземную волну,
Когда, под звуки собственного пенья,
Она припоминает старину,
5 И нежит древних замков отраженья,
И предаётся ласковому сну.
В немом затишьи Байского залива,
Над светлою лазурью сонных вод
Цветы и мхи склоняются красиво,
