На улицѣ камни остыли,
И холодны трупы въ могилѣ,
И выброски мертвы,—и лица у ихъ матерей
Такъ блѣдны, какъ берегъ сѣдой Альбіона,
5 Гдѣ нѣтъ больше ласки, о, Воля, твоей,
Гдѣ нѣтъ ни суда, ни закона.
Сыны Альбіона мертвѣй
Холодныхъ дорожныхъ камней,
Ихъ топчутъ какъ глину,—недвижны они, годъ отъ года,
10 И выбросокъ мертвый, которымъ страна
Терзалась такъ долго и тщетно.—Свобода:
Убита, убита она.
Топчи и пляши, Притѣснитель,
За жертву не встанетъ отмститель:
15 Ты полный владыка всѣхъ труповъ и мертвыхъ камней,
И выбросковъ думъ, что, не вспыхнувъ, остыли.
Они—какъ коверъ на дорогѣ твоей,
Коверъ на дорогѣ къ могилѣ.
На улице камни остыли,
И холодны трупы в могиле,
И выброски мёртвы, — и лица у их матерей
Так бледны, как берег седой Альбиона,
5 Где нет больше ласки, о, Воля, твоей,
Где нет ни суда, ни закона.
Сыны Альбиона мертвей
Холодных дорожных камней,
Их топчут как глину, — недвижны они, год от года,
10 И выбросок мёртвый, которым страна
Терзалась так долго и тщетно. — Свобода:
Убита, убита она.
Топчи и пляши, Притеснитель,
За жертву не встанет отмститель:
15 Ты полный владыка всех трупов и мёртвых камней,
И выбросков дум, что, не вспыхнув, остыли.
Они — как ковёр на дороге твоей,
Ковёр на дороге к могиле.
