Ива будетъ нашъ альковъ,
Грудь твоя—пріютъ для сновъ,
Каждый звукъ и ароматъ
Убаюкаетъ нашъ взглядъ,—
30 Спите крѣпко, тѣни спятъ.
Бьется, чувство затая,
Кровь холодная твоя.
Грудь твоя огнемъ горитъ,
Взоръ о страсти говоритъ,—
35 Что же мой съ твоимъ не слитъ?
О, цѣлуй!—Но въ забытьи
Губы холодны твои:
Ты въ любви своей нѣжна,
Но блѣдна и холодна,
40 Мертвой льдяности полна.
Намъ глубоко подъ землей
Ложе брачное съ тобой:
Въ тишинѣ уютно тамъ,
Сумракъ склепомъ будетъ намъ,
45 Брачнымъ ложемъ сладкимъ снамъ.
Льни, пока не будемъ мы
Тѣнь одна единой тьмы;
Пусть нашъ духъ борьбой смущенъ,
Льни, пока не внидетъ онъ
50 Въ непробудный вѣчный сонъ.
Онъ шепнетъ, пока мы спимъ,
Что, скорбя, не мы скорбимъ;
Какъ Восторгу иногда
Снится горькая Бѣда.
55 Пусть онъ снится намъ всегда.
Ива будет наш альков,
Грудь твоя — приют для снов,
Каждый звук и аромат
Убаюкает наш взгляд, —
30 Спите крепко, тени спят.
Бьётся, чувство затая,
Кровь холодная твоя.
Грудь твоя огнём горит,
Взор о страсти говорит, —
35 Что же мой с твоим не слит?
О, целуй! — Но в забытьи
Губы холодны твои:
Ты в любви своей нежна,
Но бледна и холодна,
40 Мёртвой льдяности полна.
Нам глубоко под землёй
Ложе брачное с тобой:
В тишине уютно там,
Сумрак склепом будет нам,
45 Брачным ложем сладким снам.
Льни, пока не будем мы
Тень одна единой тьмы;
Пусть наш дух борьбой смущён,
Льни, пока не внидет он
50 В непробудный вечный сон.
Он шепнёт, пока мы спим,
Что, скорбя, не мы скорбим;
Как Восторгу иногда
Снится горькая Беда.
55 Пусть он снится нам всегда.
