призналъ его побѣдителемъ, за что и потерпѣлъ извѣстную кару. У Шелли и Аполлонъ и Панъ состязатели, но побѣжденнаго нѣтъ, такъ какъ оба несравненны въ своихъ чарахъ. Аполлонъ, этотъ гордый богъ, который, едва родившись, сказалъ: «Мнѣ нравится киѳара», роскошенъ и разнообразенъ, какъ его атрибуты и какъ сфера его вліянія, но въ то же время онъ индивидуальный богъ, богъ личности. Въ Панѣ нѣтъ такой роскоши, но въ немъ чувствуется пониманіе всего Творенія, безъ выдѣленія частей, поэтическое пониманіе красоты печали, близость ко всемірной тайнѣ.
признал его победителем, за что и потерпел известную кару. У Шелли и Аполлон и Пан состязатели, но побежденного нет, так как оба несравненны в своих чарах. Аполлон, этот гордый бог, который, едва родившись, сказал: «Мне нравится кифара», роскошен и разнообразен, как его атрибуты и как сфера его влияния, но в то же время он индивидуальный бог, бог личности. В Пане нет такой роскоши, но в нём чувствуется понимание всего Творения, без выделения частей, поэтическое понимание красоты печали, близость ко всемирной тайне.
Къ стр. 141.
Вопросъ.
О шелліевскихъ цвѣтахъ уже говорилось въ примѣчаніи къ Мимозѣ. Здѣсь необходимо только сказать объ Анемонѣ, которую такъ любилъ Шелли. Біонъ говоритъ, что Анемона произошла изъ слезъ Венеры. Теокритъ называетъ ее цвѣткомъ Адониса. Плиній говоритъ, что Анемона раскрывается лишь тогда, когда вѣетъ вѣтеръ (Nat. Hist. XXI, 11).
К стр. 141.
Вопрос.
О шеллиевских цветах уже говорилось в примечании к Мимозе. Здесь необходимо только сказать об Анемоне, которую так любил Шелли. Бион говорит, что Анемона произошла из слез Венеры. Теокрит называет ее цветком Адониса. Плиний говорит, что Анемона раскрывается лишь тогда, когда веет ветер (Nat. Hist. XXI, 11).
Къ стр. 143.
Два духа.
Шелли всегда, въ своей жизни, какъ и въ своей поэзіи, былъ вторымъ духомъ, безотчетно стремящимся къ высотѣ и никогда не связаннымъ чувствомъ страха,—именно поэтому его и окружалъ всегда свѣтъ, который дѣлалъ изъ ночи день.
К стр. 143.
Два духа.
Шелли всегда, в своей жизни, как и в своей поэзии, был вторым духом, безотчетно стремящимся к высоте и никогда не связанным чувством страха, — именно поэтому его и окружал всегда свет, который делал из ночи день.
Къ стр. 145.
Пѣснь къ Неаполю.
Шелли дѣлаетъ къ этому стихотворенію слѣдующее примѣчаніе: Авторъ соединилъ воспоминанія о своемъ посѣщеніи Помпеи и Байскаго залива съ тѣмъ восторгомъ, который былъ вызванъ извѣстіемъ о провозглашеніи Конституціоннаго Правленія въ Неаполѣ. Это придало отпечатокъ живописной и описательной фантазіи вступительнымъ Эподамъ, изображающимъ данныя картины, и вложило въ нихъ нѣкоторыя изъ величественныхъ чувствъ, неразрывно связанныхъ съ обстановкой этого оживляющаго событія». Подъ уснувшими царями Пѣснопѣнья подразумѣваются Гомеръ и Виргилій. Ехидна, упоминаемая въ стихѣ о Миланѣ, была гербовымъ девизомъ миланскихъ деспотовъ, Висконти.—Шелли видѣлъ въ Италіи наслѣдницу великихъ истинъ, освобождающихъ человѣ-
К стр. 145.
Песнь к Неаполю.
Шелли делает к этому стихотворению следующее примечание: Автор соединил воспоминания о своем посещении Помпеи и Байского залива с тем восторгом, который был вызван известием о провозглашении Конституционного Правления в Неаполе. Это придало отпечаток живописной и описательной фантазии вступительным Эподам, изображающим данные картины, и вложило в них некоторые из величественных чувств, неразрывно связанных с обстановкой этого оживляющего события». Под уснувшими царями Песнопенья подразумеваются Гомер и Вергилий. Ехидна, упоминаемая в стихе о Милане, была гербовым девизом миланских деспотов, Висконти. — Шелли видел в Италии наследницу великих истин, освобождающих челове-
