русскому, а главное,—первое еще не есть оправданіе,—плохо гармонирующій съ русскими ритмами.
русскому, а главное, — первое еще не есть оправдание, — плохо гармонирующий с русскими ритмами.
Къ стр. 48.
Любовь безсмертная.
У Шелли много такихъ небольшихъ стихотвореній, какъ это и слѣдующее. Оно кажутся неоконченными отрывками, на самомъ же дѣлѣ это совершенно законченныя маленькія лирическія стихотворенія, въ которыхъ виртуозный и полный граціи талантъ Шелли сказывается съ особеннымъ изяществомъ. Шелли по натурѣ своей былъ не эллиномъ, какъ онъ самъ думалъ, а индійцемъ. Его прямая утонченная экзотическая поэзія нерѣдко страдаетъ тѣмъ, что я назову перепроизводствомъ образовъ, совершенно такъ же, какъ философскія и поэтическія произведенія индійцевъ. Въ немъ такъ мало земного, онъ такъ усложняетъ каждый свой душевный процессъ, что читателю съ обыкновенной впечатлительностью нерѣдко бываетъ очень трудно разобраться въ его образахъ. Въ небольшихъ же стихотвореніяхъ этотъ недостатокъ всегда отсутствуетъ; въ нихъ мы видимъ эллинскую сторону его поэтическаго темперамента, тяготѣющую къ художественной мѣрѣ.
К стр. 48.
Любовь бессмертная.
У Шелли много таких небольших стихотворений, как это и следующее. Оно кажутся неоконченными отрывками, на самом же деле это совершенно законченные маленькие лирические стихотворения, в которых виртуозный и полный грации талант Шелли сказывается с особенным изяществом. Шелли по натуре своей был не эллином, как он сам думал, а индийцем. Его прямая утонченная экзотическая поэзия нередко страдает тем, что я назову перепроизводством образов, совершенно так же, как философские и поэтические произведения индийцев. В нём так мало земного, он так усложняет каждый свой душевный процесс, что читателю с обыкновенной впечатлительностью нередко бывает очень трудно разобраться в его образах. В небольших же стихотворениях этот недостаток всегда отсутствует; в них мы видим эллинскую сторону его поэтического темперамента, тяготеющую к художественной мере.
Къ стр. 49.
Пѣсня ненависти.
Чуть ли не единственный примѣръ шелліевской эпиграммы.
К стр. 49.
Песня ненависти.
Чуть ли не единственный пример шеллиевской эпиграммы.
Къ стр. 50.
Критику.
За все время своей литературной дѣятельности Шелли подвергался не только ожесточеннымъ и грубымъ нападкамъ на его творчество, но и безчестнымъ пасквильнымъ выходкамъ, клеветническимъ нападкамъ на его частную жизнь, за которой консервативные писаки слѣдили съ ревностью шпіоновъ, притомъ неизмѣнно лживыхъ! Имя Шелли втеченіи цѣлыхъ десятковъ лѣтъ послѣ его смерти не произносилось «въ порядочномъ обществѣ», и мой другъ, оксфордскій ученый Вильямъ Морфиль разсказывалъ мнѣ объ этомъ, какъ живой свидѣтель. До сихъ поръ можно встрѣчать въ Англіи лицъ, которыя не будутъ распространяться, если вы заговорите съ ними о Шелли. Читатель можетъ оцѣнить его мягкость, если при всемъ этомъ онъ могъ такъ обращаться къ критику. Къ нему можно примѣнить строки Тэннисона изъ стихотворенія The Poet:
К стр. 50.
Критику.
За всё время своей литературной деятельности Шелли подвергался не только ожесточенным и грубым нападкам на его творчество, но и бесчестным пасквильным выходкам, клеветническим нападкам на его частную жизнь, за которой консервативные писаки следили с ревностью шпионов, притом неизменно лживых! Имя Шелли в течении целых десятков лет после его смерти не произносилось «в порядочном обществе», и мой друг, оксфордский ученый Вильям Морфиль рассказывал мне об этом, как живой свидетель. До сих пор можно встречать в Англии лиц, которые не будут распространяться, если вы заговорите с ними о Шелли. Читатель может оценить его мягкость, если при всём этом он мог так обращаться к критику. К нему можно применить строки Тэннисона из стихотворения The Poet:
