90 «Настанетъ ночь, и будетъ такъ плясать
«Твое сердечко! Ты пришла изъ Рая.
«И хочешь въ Рай, такая молодая?
«И ты не хочешь знать, какъ двѣ души
«Сливаются утонченно въ тиши?
95 «Кто знаетъ, можетъ быть душа земная,
«Элизіумъ обширный созерцая,
«Безъ тѣла тамъ, ужь не смѣется вновь,
«И не играетъ весело въ любовь».
90 Настанет ночь, и будет так плясать
Твоё сердечко! Ты пришла из Рая.
И хочешь в Рай, такая молодая?
И ты не хочешь знать, как две души
Сливаются утонченно в тиши?
95 Кто знает, может быть душа земная,
Элизиум обширный созерцая,
Без тела там, уж не смеётся вновь,
И не играет весело в любовь».
И я ушелъ къ пустынямъ смутнымъ сна:
Безвѣстный міръ, онъ глухъ и неогляденъ,
Жизнь этого навѣкъ окружена
Безмѣрностью его глубокихъ впадинъ.
И я ушёл к пустыням смутным сна:
Безвестный мир, он глух и неогляден,
Жизнь этого навек окружена
Безмерностью его глубоких впадин.
Незримое Послѣдствіе слѣдитъ,
И видитъ каждый входъ твой, каждый выходъ,
Оно виситъ надъ сномъ твоимъ преступнымъ,
Въ глубокой мглѣ души разоблачаетъ
5 Твои новорожденныя дѣянья,
И мысли, что страшнѣе этихъ дѣлъ.
Незримое Последствие следит,
И видит каждый вход твой, каждый выход,
Оно висит над сном твоим преступным,
В глубокой мгле души разоблачает
5 Твои новорождённые деянья,
И мысли, что страшнее этих дел.
Его лицо—какъ бы лицо змѣи:
Все дряблое, все въ складкахъ, и въ морщинахъ.
Его лицо — как бы лицо змеи:
Всё дряблое, всё в складках, и в морщинах.
Тяжела голова у меня, и все тѣло устало,
И не жизнь меня движетъ, хоть движется тѣло мое.
Тяжела голова у меня, и всё тело устало,
И не жизнь меня движет, хоть движется тело моё.
