Пинья.
Вы доложили Свѣтлости его,
Что съ важными бумагами пришелъ я
Которыя онъ долженъ подписать?
Мальпильіо.
Не знаетъ Герцогиня Леонора,
Что въ честь ея я написалъ сонетъ,
Гдѣ Адонисъ прославленъ и Венера.
Не слѣдовало денегъ брать съ меня,
Разъ вы услуги мнѣ не оказали.
Альбано.
По истинѣ я ей сказалъ объ этомъ,
И молвила она въ отвѣтъ съ улыбкой:
«О, скромная Поэзія, когда
«Венера—я, ты будешь Адонисомъ,
«Котораго я пламенно люблю,
«А онъ—тотъ дикій вепрь изъ Эриманта,
«Что ранилъ Адониса». О, повѣрьте,
Синьоръ Мальпильіо, улыбки эти,
И эти наклоненья головы
Свидѣтельствомъ благоволенья были
И стоили цехина.
Мальпильіо.
Смыслъ двойной
Въ такихъ словахъ, я ихъ не понимаю.
Ея улыбки были не ко мнѣ.
Пинья.
Чѣмъ заняты ихъ Свѣтлости?
Альбано.
Какимъ-то
Таинственнымъ и страннымъ разговоромъ.
Ко лбу прижавши палецъ, губы сжавъ,
Пинья.
Вы доложили Светлости его,
Что с важными бумагами пришёл я
Которые он должен подписать?
Мальпильио.
Не знает Герцогиня Леонора,
Что в честь её я написал сонет,
Где Адонис прославлен и Венера.
Не следовало денег брать с меня,
Раз вы услуги мне не оказали.
Альбано.
Поистине я ей сказал об этом,
И молвила она в ответ с улыбкой:
«О, скромная Поэзия, когда
Венера — я, ты будешь Адонисом,
Которого я пламенно люблю,
А он — тот дикий вепрь из Эриманта,
Что ранил Адониса». О, поверьте,
Синьор Мальпильио, улыбки эти,
И эти наклоненья головы
Свидетельством благоволенья были
И стоили цехина.
Мальпильио.
Смысл двойной
В таких словах, я их не понимаю.
Её улыбки были не ко мне.
Пинья.
Чем заняты их Светлости?
Альбано.
Каким-то
Таинственным и странным разговором.
Ко лбу прижавши палец, губы сжав,
