5 Любилъ не знаю что, люблю, лелѣю,
Но низкій міръ не знаетъ чертъ твоихъ;
Тебя вездѣ, не видя, ощущаю,
Тебѣ молюсь, но какъ назвать, не знаю.
5 Любил не знаю что, люблю, лелею,
Но низкий мир не знает черт твоих;
Тебя везде, не видя, ощущаю,
Тебе молюсь, но как назвать, не знаю.
Ни на Землѣ, ни въ Небѣ, ты ни въ чемъ
Не можешь задержаться или скрыться,
Всѣхъ формъ бѣжишь, но разъ твоимъ лучомъ
Высокій или низкій озарится,
5 Пронзенному какъ огненнымъ мечомъ,
Ему на мигъ божественное снится;
А ты уйдешь,—улыбка стерта съ губъ,
И лучшій низокъ, холоденъ, какъ трупъ.
Ни на Земле, ни в Небе, ты ни в чём
Не можешь задержаться или скрыться,
Всех форм бежишь, но раз твоим лучом
Высокий или низкий озарится,
5 Пронзённому как огненным мечом,
Ему на миг божественное снится;
А ты уйдёшь, — улыбка стёрта с губ,
И лучший низок, холоден, как труп.
Въ цвѣтахъ, въ деревьяхъ, въ водахъ, и въ долинахъ,
И въ томъ, что повседневно, въ голосахъ
Беззлобныхъ, безсознательно-звѣриныхъ,
Въ глубокихъ человѣческихъ глазахъ,
5 Въ улыбкахъ женщинъ, въ женщинахъ-картинахъ,
Въ стебляхъ весеннихъ, въ листьяхъ, и въ цвѣтахъ,
Въ травѣ осенней,—я твой призракъ чую,
Тебя люблю, иль о тебѣ тоскую.
В цветах, в деревьях, в водах, и в долинах,
И в том, что повседневно, в голосах
Беззлобных, бессознательно-звериных,
В глубоких человеческих глазах,
5 В улыбках женщин, в женщинах-картинах,
В стеблях весенних, в листьях, и в цветах,
В траве осенней, — я твой призрак чую,
Тебя люблю, иль о тебе тоскую.
И такъ я шелъ, терзаясь и скорбя,
И вдругъ увидѣлъ стебель надъ рѣкою
На берегу: какъ будто кто, любя
Сверхъ мѣры, и терзаемый тоскою,
5 Въ отчаяньи хотѣлъ убить себя;
Его морозъ жестокою рукою
Лишь ранилъ, не убилъ, и онъ росой
Блисталъ, какъ слишкомъ искренней слезой.
И так я шёл, терзаясь и скорбя,
И вдруг увидел стебель над рекою
На берегу: как будто кто, любя
Сверх меры, и терзаемый тоскою,
5 В отчаяньи хотел убить себя;
Его мороз жестокою рукою
Лишь ранил, не убил, и он росой
Блистал, как слишком искренней слезой.
