«Ты слышалъ, Азіола не кричала?
«Мнѣ кажется, она вотъ въ этой сторонѣ»,
Сказала Мэри мнѣ,
Когда сидѣли мы безмолвно и устало
5 Въ беззвѣздныхъ сумеркахъ, не зажигая свѣчъ,
И я, боящійся докучныхъ лишнихъ встрѣчъ,
Спросилъ: «Кто Азіола эта?»
Какъ я возликовалъ, узнавъ изъ словъ отвѣта,
Что нѣтъ и тѣни въ ней людского существа;
10 Испугъ мой Мэри увидала,
И усмѣхнувшись мнѣ сказала:
«Не бойся! То птенецъ-сова!»
Печальное созданье, Азіола!
Я услыхалъ въ вечерній часъ
Твой крикъ пѣвучій много разъ,
Въ глухихъ лѣсахъ, въ поляхъ, надъ ровной гладью дола,
5 Въ болотахъ, на откосахъ горъ,
Съ участіемъ тебѣ внималъ я съ этихъ поръ;
И никогда ни пѣнье птицы,
Ни шумъ вѣтровъ, ни голоса людей,
Ни рокотъ лютни-чаровницы
10 Не трогали души моей,
Какъ ты: не такъ, какъ всѣ, и этихъ всѣхъ нѣжнѣй.
Тебя съ тѣхъ самыхъ поръ, печальное созданье,
Я полюбилъ за крикъ, похожій на рыданье.
«Ты слышал, Азиола не кричала?
Мне кажется, она вот в этой стороне»,
Сказала Мэри мне,
Когда сидели мы безмолвно и устало
5 В беззвёздных сумерках, не зажигая свеч,
И я, боящийся докучных лишних встреч,
Спросил: «Кто Азиола эта?»
Как я возликовал, узнав из слов ответа,
Что нет и тени в ней людского существа;
10 Испуг мой Мэри увидала,
И усмехнувшись мне сказала:
«Не бойся! То птенец-сова!»
Печальное созданье, Азиола!
Я услыхал в вечерний час
Твой крик певучий много раз,
В глухих лесах, в полях, над ровной гладью дола,
5 В болотах, на откосах гор,
С участием тебе внимал я с этих пор;
И никогда ни пенье птицы,
Ни шум ветров, ни голоса людей,
Ни рокот лютни-чаровницы
10 Не трогали души моей,
Как ты: не так, как все, и этих всех нежней.
Тебя с тех самых пор, печальное созданье,
Я полюбил за крик, похожий на рыданье.
