Страница:Шевченко и Сырокомля.pdf/5

въ этомъ мѣстѣ края неба подперты желѣзными столбами, и рѣшился осмотрѣть ихъ, чтобы потомъ разсказать объ этихъ чудныхъ штукахъ своей любимой сестрѣ Иринѣ. Онъ отправился къ первому холму, который казался ему упирающимся въ небо, но каково-же было удивленіе его, когда, взойдя на холмъ, онъ увидѣлъ, что небо сходится съ землей не тутъ, а нѣсколько дальше, за ближнимъ селомъ. Тарасъ хотѣлъ продолжать свою экспедицію, но такъ-какъ уже былъ позднiй вечеръ, то онъ отложилъ ее до другого дня. Назавтра онъ отправился, и неизвѣстно, гдѣ окончилось-бы его путешествіе, еслибы встрѣтившиеся чумаки не разспросили ребенка, куда и зачѣмъ онъ идетъ. Они привезли его домой. Вскорѣ послѣ этого похожденія умерла мать Тараса, а отецъ, для поддержания хозяйства и для присмотра за своими пятью дѣтьми, женился во второй разъ. Мачиха имѣла своихъ дѣтей, которыхъ, естественно, предпочитала пасынкамъ, и семья раздѣлилась на два враждебные лагеря. «Не проходило часа, говоритъ Шевченко, - безъ слезъ и драки между нами, дѣтьми; не проходило часа безъ ссоры и брани между отцомъ и мачихой». Больше всѣхъ доставалось отъ мачихи буйному Тарасу за его упрямство, задорный характеръ и постоянныя ссоры съ дѣтьми мачихи. Однажды одинъ изъ этихъ сводныхъ братьевъ Тараса укралъ у солдата, квартировавшаго въ ихъ домъ, три злотыхъ. Мачиха, ненавидѣвшая Тараса, заподозрѣла въ кражѣ его; Тарасъ божился, что не виноватъ, но мачиха не вѣрила; связавъ веревкою его руки и ноги, она стала сѣчь его, чтобы вынудить признаніе; отъ невыносимой боли ребенокъ принялъ воровство на себя, но когда его заставили указать, гдѣ спрятаны украденныя деньги, и онъ не могъ этого сдѣлать, то мачиха начала снова истязать Тараса и бросила его только тогда, когда онъ былъ уже почти безъ чувствъ. Это обстоятельство, съ одной стороны, окончательно вооружило Тараса противъ мачихи и дѣтей ея, а съ другой - положило въ немъ начало того отвращения ко всякой несправедливости, какимъ онъ отличался во всю свою жизнь. Нѣжная душа мальчика переработывала по-своему даже такія впечатлѣнія, которыя, повидимому, должны были ожесточать ее. Подобно Борнсу, Шевченко еще въ раннемъ дѣтство познакомился съ преданіями и легендами о дѣлахъ воинственныхъ предковъ, о томъ, какъ они страдали отъ турокъ, ляховъ и жидовъ, какъ жестоко мстили послѣднимъ и т. д. Его дѣдъ былъ участникомъ гайдамачины, но его живые разсказы о старинѣ, полные естественной враждебности къ польскимъ притѣснителямъ, возбуждали въ душѣ Тараса не одну только ненависть къ при-