вненіи съ тою, которая умножила волны Адды, Меллы, Ронко и Тара. Богъ желаетъ безъ сомнѣнія, чтобы мы были наказаны за излишества нашихъ пороковъ народами, можетъ статься еще виновнѣйшими насъ. Ежели сіи страшные уроки возвратятъ насъ къ нашимъ обязанностямъ, то наступитъ время, когда Божественное Правосудіе, утомленное беззаконіями варваровъ, изберетъ насъ для опустошенія ихъ странъ безутѣшныхъ.“
Историкъ новѣйшихъ варваровъ, новѣйшаго Вандализма, наконецъ человѣка, вмѣщающаго въ одномъ своемъ характерѣ всѣхъ наименованныхъ Поэтомъ бичей человѣчества—словомъ: историкъ Наполеона и его Французовъ, при помышленіи объ ужасныхъ картинахъ народовъ, населяющихъ Европу; картинахъ столь сходныхъ съ тѣми, которыя сію минуту были передъ нашимъ взглядомъ, долженъ сказать то же самое, что говоритъ ихъ живописецъ.
внении с тою, которая умножила волны Адды, Меллы, Ронко и Тара. Бог желает без сомнения, чтобы мы были наказаны за излишества наших пороков народами, может статься ещё виновнейшими нас. Ежели сии страшные уроки возвратят нас к нашим обязанностям, то наступит время, когда Божественное Правосудие, утомлённое беззакониями варваров, изберёт нас для опустошения их стран безутешных.»
Историк новейших варваров, новейшего Вандализма, наконец человека, вмещающего в одном своём характере всех наименованных Поэтом бичей человечества — словом: историк Наполеона и его французов, при помышлении об ужасных картинах народов, населяющих Европу; картинах столь сходных с теми, которые сию минуту были перед нашим взглядом, должен сказать то же самое, что говорит их живописец.
