Но въ сердцѣ у себя ношу я цѣлый свѣтъ!
Я, съ Божьей помощью, Нарбонной овладѣю,
А тамъ насмѣшниковъ я наказать сумѣю.—
90 И Карлъ, сіяющій улыбкой торжества,
Воскликнулъ:—За твои надменныя слова
Я дѣлаю тебя великимъ палатиномъ
И графомъ де-Нарбоннъ! Иди къ моимъ дружинамъ,
Кто оскорбитъ тебя—тотъ будетъ очень смѣлъ!—
95 На утро Эмери Нарбонной овладѣлъ.
1895 г.
Но в сердце у себя ношу я целый свет!
Я, с Божьей помощью, Нарбонной овладею,
А там насмешников я наказать сумею. —
90 И Карл, сияющий улыбкой торжества,
Воскликнул: — За твои надменные слова
Я делаю тебя великим палатином
И графом де-Нарбонн! Иди к моим дружинам,
Кто оскорбит тебя — тот будет очень смел! —
95 Наутро Эмери Нарбонной овладел.
1895 г.
1.
Ночь. Въ бѣдной хижинѣ, разсѣивая мракъ,
Бросаетъ отблески чуть тлѣющій очагъ
На шкафъ съ посудою и рядомъ грубыхъ полокъ,
На старую кровать, что прикрываетъ пологъ,
5 На множество вдоль стѣнъ развѣшенныхъ сѣтей
И на матрацъ въ углу, гдѣ пятеро дѣтей
Заснули крѣпкимъ сномъ. Закрывъ лицо руками,
Въ тревогѣ женщина припала на кровать
Усталой головой и плачетъ… Это—мать.
10 Она то молится дрожащими устами,
То поблѣднѣетъ вся и въ ужасѣ замретъ…
Она одна съ дѣтьми и внемлетъ океану,
Который небесамъ и ночи и туману
Свои рыданія отчаянныя шлетъ.
1
Ночь. В бедной хижине, рассеивая мрак,
Бросает отблески чуть тлеющий очаг
На шкаф с посудою и рядом грубых полок,
На старую кровать, что прикрывает полог,
5 На множество вдоль стен развешенных сетей
И на матрац в углу, где пятеро детей
Заснули крепким сном. Закрыв лицо руками,
В тревоге женщина припала на кровать
Усталой головой и плачет… Это — мать.
10 Она то молится дрожащими устами,
То побледнеет вся и в ужасе замрёт…
Она одна с детьми и внемлет океану,
Который небесам и ночи и туману
Свои рыдания отчаянные шлёт.
Хозяинъ на морѣ. Ставъ рано рыболовомъ,
Онъ пріучилъ себя къ случайностямъ суровымъ
Въ борьбѣ съ природою. Закинуть надо сѣть
Въ грозу ли, въ бурю ли: не дать же умереть
5 Малюткамъ съ голоду! И въ море за уловомъ
Онъ отправляется одинъ, съ закатомъ дня,
Хозяйка въ хижинѣ хлопочетъ у огня,
Починиваетъ сѣть; когда же ночью поздно
Все успокоится вокругъ нея—она
10 Усердно молится. Глухая ночь темна.
У самыхъ буруновъ, гдѣ бѣшено и грозно
Во мракѣ слышится прибой сѣдыхъ валовъ,
Покрытыхъ пѣною—всего удачнѣй ловъ.
Мѣстечко самое не болѣе трехъ саженъ,
15 Но какъ онъ долженъ быть и ловокъ, и отваженъ,
Какъ долженъ знать рыбакъ, и вѣтеръ и приливъ,
Чтобъ отыскать его, когда пора ненастью
Осеннему придетъ и дикихъ бурь порывъ
Проносится во тьмѣ и стонетъ между снастью.
20 Онъ думаетъ о ней, о дѣтяхъ, а жена
Тоскуетъ, ждетъ его, тревогою полна
И мысли ихъ летятъ другъ къ другу, словно птицы.
Хозяин на море. Став рано рыболовом,
Он приучил себя к случайностям суровым
В борьбе с природою. Закинуть надо сеть
В грозу ли, в бурю ли: не дать же умереть
5 Малюткам с голоду! И в море за уловом
Он отправляется один, с закатом дня,
Хозяйка в хижине хлопочет у огня,
Починивает сеть; когда же ночью поздно
Всё успокоится вокруг неё — она
10 Усердно молится. Глухая ночь темна.
У самых бурунов, где бешено и грозно
Во мраке слышится прибой седых валов,
Покрытых пеною — всего удачней лов.
Местечко самое не более трёх сажен,
15 Но как он должен быть и ловок, и отважен,
Как должен знать рыбак, и ветер и прилив,
Чтоб отыскать его, когда пора ненастью
Осеннему придёт и диких бурь порыв
Проносится во тьме и стонет между снастью.
20 Он думает о ней, о детях, а жена
Тоскует, ждёт его, тревогою полна
И мысли их летят друг к другу, словно птицы.
Да, Жанна молится, и чайки рѣзкій крикъ
Смущаетъ сердце ей, и передъ нею вмигъ,
Являются картинъ зловѣщихъ вереницы
И тѣни блѣдныя погибшихъ моряковъ.
5 А время тянется и мѣрный бой часовъ,
Какъ пульса ровное и мѣрное біенье,
Отсчитываетъ дни, недѣли и мгновенья
И года времена, и цѣлый рядъ годовъ.
И открывается, при звукѣ ихъ удара,
10 На протяженіи всего земнаго шара—
Гдѣ—колыбелей рядъ, гдѣ—рядъ нѣмыхъ могилъ.
Она задумалась и душу ей стѣснилъ
Невыносимый гнетъ. Нужда, одни лишенья…
Да, Жанна молится, и чайки резкий крик
Смущает сердце ей, и перед нею вмиг,
Являются картин зловещих вереницы
И тени бледные погибших моряков.
5 А время тянется и мерный бой часов,
Как пульса ровное и мерное биенье,
Отсчитывает дни, недели и мгновенья
И года времена, и целый ряд годов.
И открывается, при звуке их удара,
10 На протяжении всего земного шара —
Где — колыбелей ряд, где — ряд немых могил.
Она задумалась и душу ей стеснил
Невыносимый гнёт. Нужда, одни лишенья…
