Слишкомъ поздно! Закрылась та роза,
30 Гдѣ пріютъ нахожу я себѣ.
«Всѣ мои легкокрылыя братья
Въ эту пору укрылись въ объятья
Нѣжныхъ лилій и царственныхъ розъ.
Только я осужденъ до разсвѣта
35 Здѣсь томиться во тьмѣ безъ просвѣта,
Полной смутныхъ угрозъ.
«Посмотри какъ я малъ и безсиленъ!
Все пугаетъ меня: даже филинъ
Заунывно кричащій въ дуплѣ.
40 Въ этотъ часъ на болотахъ унылыхъ,
На чернѣющихъ грозно могилахъ
Зажигается пламя во мглѣ.
«Въ этотъ часъ на далекомъ кладбищѣ
Мертвецы покидаютъ жилище
45 И блуждаютъ, тоскою полны.
Непонятною силой влекомы,
Появляются карлы и гномы
Изъ земной глубины.
«Я дрожу, я страдаю—за что же?
50 О позволь мнѣ на дѣвственномъ ложѣ
Отогрѣться твоемъ,—и гурьбой
Будутъ рѣять до самой денницы
Обольстительныхъ грезъ вереницы
Надъ тобой.
55 «Отвори мнѣ,—я дивно прекрасенъ,
Взоръ мой кротокъ, мечтательно ясенъ,
Рѣчь звучитъ, словно пѣсня любви.
Бѣлизною прозрачной своею
Затмѣваютъ въ долинахъ лилею—
60 Серебристыя крылья мои.
«Умоляю: не будь непреклонной;
Не боишься ли ты, что влюбленный
Подъ личиною сильфа къ тебѣ
Пробирается ночью ненастной,
65 Изливая всю душу въ опасной
И горячей мольбѣ?»—
Онъ заплакалъ,—но вдругъ изъ тумана
Чей то голосъ раздался нежданно,
Онъ какъ будто бы вторилъ ему,
70 И красавица, внявъ безъ сомнѣнья
Безъискусственной силѣ моленья,
Отворила окно,—но кому?..
1894 г.
Слишком поздно! Закрылась та роза,
30 Где приют нахожу я себе.
Все мои легкокрылые братья
В эту пору укрылись в объятья
Нежных лилий и царственных роз.
Только я осуждён до рассвета
35 Здесь томиться во тьме без просвета,
Полной смутных угроз.
Посмотри как я мал и бессилен!
Всё пугает меня: даже филин
Заунывно кричащий в дупле.
40 В этот час на болотах унылых,
На чернеющих грозно могилах
Зажигается пламя во мгле.
В этот час на далёком кладбище
Мертвецы покидают жилище
45 И блуждают, тоскою полны.
Непонятною силой влекомы,
Появляются карлы и гномы
Из земной глубины.
Я дрожу, я страдаю — за что же?
50 О позволь мне на девственном ложе
Отогреться твоём, — и гурьбой
Будут реять до самой денницы
Обольстительных грёз вереницы
Над тобой.
55 Отвори мне, — я дивно прекрасен,
Взор мой кроток, мечтательно ясен,
Речь звучит, словно песня любви.
Белизною прозрачной своею
Затмевают в долинах лилею —
60 Серебристые крылья мои.
Умоляю: не будь непреклонной;
Не боишься ли ты, что влюблённый
Под личиною сильфа к тебе
Пробирается ночью ненастной,
65 Изливая всю душу в опасной
И горячей мольбе?» —
Он заплакал, — но вдруг из тумана
Чей-то голос раздался нежданно,
Он как будто бы вторил ему,
70 И красавица, вняв без сомненья
Безыскусственной силе моленья,
Отворила окно, — но кому?..
1894 г.
Съ дружиною своей оставилъ Карлъ Великій
Испанію, и ликъ могучаго владыки
Печалью омраченъ, и восклицаетъ онъ
Съ глубокою тоской:—О, гнусный Ганелонъ,
5 О, Ронсевальская зловѣщая долина!
Тамъ палъ въ бою Роландъ, а съ нимъ—его дружина:
Надежда Франціи и цвѣтъ ея сыновъ.—
Печаленъ государь, заплакать онъ готовъ,
При мысли о своей утратѣ безпримѣрной;
10 Всего лишился онъ, своей дружины вѣрной,
Двѣнадцати вождей, Роланда своего!
Но побѣдителю Испаніи всего
Невыносимѣй мысль, что сложатъ пѣснопѣнья
О понесенномъ имъ тяжеломъ пораженьѣ.
С дружиною своей оставил Карл Великий
Испанию, и лик могучего владыки
Печалью омрачён, и восклицает он
С глубокою тоской: — О, гнусный Ганелон,
5 О, Ронсевальская зловещая долина!
Там пал в бою Роланд, а с ним — его дружина:
Надежда Франции и цвет её сынов. —
Печален государь, заплакать он готов,
При мысли о своей утрате беспримерной;
10 Всего лишился он, своей дружины верной,
Двенадцати вождей, Роланда своего!
Но победителю Испании всего
Невыносимей мысль, что сложат песнопенья
О понесённом им тяжёлом пораженье.
