О, Боже, научи! Скажи, что̀ дѣлать мнѣ!
(Съ мольбою).
Тебѣ извѣстно все, Божественный Учитель,
Ты знаешь, какъ шепталъ мнѣ демонъ-искуситель
Свой гибельный совѣтъ сейчасъ, въ тиши ночной!
Ты—искушаемый въ пустынѣ сатаной
И внесшій свѣтъ любви великой, христіанской—
О, вспомни, Господи, о рощѣ Геѳсиманской,
Когда, готовясь мукъ своихъ пріять вѣнецъ,
Ты палъ на землю ницъ, въ тоскѣ неудержимой
Молясь Творцу:—«Тебѣ возможно все, Отецъ,
И чаша горькая, молю, да идетъ мимо!»
Ты видишь скорбь мою—о, ради этихъ слезъ,
Помилуй и спаси несчастную, Христосъ!
Великій Господи, Ты услыхалъ моленье
Мое, Ты услыхалъ! И съ этого креста
Твой взоръ божественный и кроткія уста
Мнѣ словно говорятъ о мирѣ, о прощеньи…
Да, я спасу его!
(Быстро поднимается и идетъ къ столу).
Скорѣе… Гдѣ питье?
Еще не поздно, нѣтъ…
Онъ снова въ забытье
Впадаетъ… Онъ заснулъ.
(Неподвижно стоитъ у постели).
О, Боже, научи! Скажи, что́ делать мне!
(С мольбою).
Тебе известно всё, Божественный Учитель,
Ты знаешь, как шептал мне демон-искуситель
Свой гибельный совет сейчас, в тиши ночной!
Ты — искушаемый в пустыне сатаной
И внесший свет любви великой, христианской —
О, вспомни, Господи, о роще Гефсиманской,
Когда, готовясь мук своих приять венец,
Ты пал на землю ниц, в тоске неудержимой
Молясь Творцу: — «Тебе возможно всё, Отец,
И чаша горькая, молю, да и́дет мимо!»
Ты видишь скорбь мою — о, ради этих слез,
Помилуй и спаси несчастную, Христос!
Великий Господи, Ты услыхал моленье
Мое, Ты услыхал! И с этого креста
Твой взор божественный и кроткие уста
Мне словно говорят о мире, о прощеньи…
Да, я спасу его!
(Быстро поднимается и идет к столу).
Скорее… Где питье?
Еще не поздно, нет…
Он снова в забытье
Впадает… Он заснул.
(Неподвижно стоит у постели).
