Револьверъ на столѣ… Какъ сталь его сверкаетъ
При свѣтѣ молніи!
(Беретъ оружіе).
Заряженъ… Лишь одна
Минута, шагъ одинъ—и я отомщена.
(Дѣлаетъ шагъ къ постели и вдругъ бросаетъ револьверъ).
Но что я дѣлаю? Мнѣ стоитъ лишь лекарство
Не дать ему—вѣдь я могла же задремать,
Забыться?—и ему ужъ болѣе не встать…
(Содрогается).
Но это было бы постыдное коварство,
Измѣна гнусная! Убить его… Во снѣ,
Больного, слабаго, подъ кровлею своею?..
Закоренѣлому, ужасному злодѣю
Не сдѣлать этого… А онъ такъ вѣритъ мнѣ…
Стрѣляютъ?.. Ближе… Вотъ еще, еще раскаты.
Гудятъ орудія. А! Пламя поднялось…
Взорвали мостъ… Скорѣй! Какъ падаютъ гранаты!..
Кто смѣлъ трубить отбой?..
Онъ бредитъ. Началось…
Какъ душно… Жжетъ всего… Подайте хоть немного
Воды. Одинъ глотокъ… Скорѣе, ради Бога.
Я задыхаюся. Вся грудь моя въ огнѣ…
Револьвер на столе… Как сталь его сверкает
При свете молнии!
(Берет оружие).
Заряжен… Лишь одна
Минута, шаг один — и я отомщена.
(Делает шаг к постели и вдруг бросает револьвер).
Но что я делаю? Мне стоит лишь лекарство
Не дать ему — ведь я могла же задремать,
Забыться? — и ему уж более не встать…
(Содрогается).
Но это было бы постыдное коварство,
Измена гнусная! Убить его… Во сне,
Больного, слабого, под кровлею своею?..
Закоренелому, ужасному злодею
Не сделать этого… А он так верит мне…
Стреляют?.. Ближе… Вот еще, еще раскаты.
Гудят орудия. А! Пламя поднялось…
Взорвали мост… Скорей! Как падают гранаты!..
Кто смел трубить отбой?..
Он бредит. Началось…
Как душно… Жжет всего… Подайте хоть немного
Воды. Один глоток… Скорее, ради Бога.
Я задыхаюся. Вся грудь моя в огне…
