Свершилъ Свой судъ великій Іегова…
Подъ складками могильнаго покрова
Лежалъ въ шатрѣ своемъ Авессаломъ;
Три воина дежурили при немъ.
5 Блѣднѣй цвѣтка прозрачнаго лилеи
Былъ цвѣтъ его прекраснаго чела,
Гдѣ смерти тѣнь, казалось, не легла,
И шелкъ волосъ, что̀ дщери Іудеи
Ласкали часто нѣжною рукой—
10 Вился такой же мягкою волной.
У ногъ его, въ пыли, лежало знамя
И рукоять любимаго меча,
Гдѣ яхонты сіяли, словно пламя,
Когда въ бою рубился онъ сплеча…
15 Въ безмолвіи, закованные въ латы,
Стояли тутъ угрюмые солдаты
Вокругъ его могильнаго одра.
Минуты шли, но вотъ, вблизи шатра
Раздался шумъ оружья заглушенный
20 И царь взошелъ со свитою, согбенный
Подъ бременемъ позора и тоски.
Онъ выслалъ всѣхъ движеніемъ руки,
Потомъ, среди глубокаго молчанья
Онъ снялъ покровъ съ холоднаго лица,
25 У тутъ изъ устъ несчастнаго отца
Вдругъ полились невольныя рыданья.
«Увы, похищенъ смертью ты
Во цвѣтѣ юной красоты!
Печать ея—въ твоихъ чертахъ,
Свершил Свой суд великий Иегова…
Под складками могильного покрова
Лежал в шатре своём Авессалом;
Три воина дежурили при нём.
5 Бледней цветка прозрачного лилеи
Был цвет его прекрасного чела,
Где смерти тень, казалось, не легла,
И шёлк волос, что дщери Иудеи
Ласкали часто нежною рукой —
10 Вился такой же мягкою волной.
У ног его, в пыли, лежало знамя
И рукоять любимого меча,
Где яхонты сияли, словно пламя,
Когда в бою рубился он сплеча…
15 В безмолвии, закованные в латы,
Стояли тут угрюмые солдаты
Вокруг его могильного одра.
Минуты шли, но вот, вблизи шатра
Раздался шум оружья заглушенный
20 И царь взошёл со свитою, согбенный
Под бременем позора и тоски.
Он выслал всех движением руки,
Потом, среди глубокого молчанья
Он снял покров с холодного лица,
25 У тут из уст несчастного отца
Вдруг полились невольные рыданья.
«Увы, похищен смертью ты
Во цвете юной красоты!
Печать её — в твоих чертах,
