5 Поражалъ безпощадно ислама враговъ
И сверкала героя сѣкира.
За своимъ господиномъ шелъ конь боевой,
Конь любимый, съ опущенной внизъ головой,—
Эль-Моранъ, жеребецъ бѣлоснѣжный;
10 Сотни разъ онъ носилъ господина въ бояхъ
Въ грозныхъ битвахъ на Эбро крутыхъ берегахъ
И отъ смерти спасалъ неизбѣжной.
Изъ воротъ тихо вышла эмира жена
И, супруга узнавъ, зарыдала она
15 Отъ судьбы рокового удара;
Обвивая любимаго мужа рукой:
«О, спасите его!»—съ безпредѣльной тоской
Восклицала въ слезахъ Гюльнагара.
Врачъ сѣдой, выступая, промолвилъ тогда:
20 «Со врагами не биться ему никогда,
Глубокѝ нанесенныя раны,
Если-жъ ты исцѣленья желаешь ему,
То совѣту послѣдуй теперь моему:
И доспѣхи, и мечъ его бранный,—
25 Все, что тѣшило взоры лихого бойца,
Убери изъ покоевъ роскошныхъ дворца.
И, забывъ о любимой забавѣ,
Пусть эмиръ ничего не увидитъ кругомъ,
Что̀ напомнить невольно могло-бъ о быломъ,
30 О величьи прошедшемъ и славѣ…
Удали, госпожа, навсегда изъ дворцовъ
Воспѣвавшихъ его благородныхъ пѣвцовъ,
5 Поражал беспощадно ислама врагов
И сверкала героя секира.
За своим господином шёл конь боевой,
Конь любимый, с опущенной вниз головой, —
Эль-Моран, жеребец белоснежный;
10 Сотни раз он носил господина в боях
В грозных битвах на Эбро крутых берегах
И от смерти спасал неизбежной.
Из ворот тихо вышла эмира жена
И, супруга узнав, зарыдала она
15 От судьбы рокового удара;
Обвивая любимого мужа рукой:
«О, спасите его!» — с беспредельной тоской
Восклицала в слезах Гюльнагара.
Врач седой, выступая, промолвил тогда:
20 «Со врагами не биться ему никогда,
Глубоки́ нанесённые раны,
Если ж ты исцеленья желаешь ему,
То совету последуй теперь моему:
И доспехи, и меч его бранный, —
25 Всё, что тешило взоры лихого бойца,
Убери из покоев роскошных дворца.
И, забыв о любимой забаве,
Пусть эмир ничего не увидит кругом,
Что напомнить невольно могло б о былом,
30 О величьи прошедшем и славе…
Удали, госпожа, навсегда из дворцов
Воспевавших его благородных певцов,
