И когда, въ жгучей мукѣ сгорая,
Истомясь, вы падете въ тоскѣ—
Берега заповѣднаго края
20 Не откроются ль вамъ вдалекѣ?
И когда, в жгучей муке сгорая,
Истомясь, вы падёте в тоске —
Берега заповедного края
20 Не откроются ль вам вдалеке?
Да, я страшусь ея. Загадочно нѣмая,
Она войдетъ въ тиши и встанетъ предо мной,
И откровенію безмолвному внимая,
Забуду въ этотъ мигъ я о любви земной.
5 Но что таитъ она подъ дымкой покрывала:
Зловѣщее ничто? Богини дивный ликъ?
Ужели все, что здѣсь намъ сердце волновало—
Ничтожнымъ явится въ великій этотъ мигъ?
И все жъ она влечетъ меня неодолимо,
10 Забвенья мукъ земныхъ давно ищу я въ ней,
Желаньемъ и тоской душа моя томима,
И трудно умирать, но жить еще труднѣй.
Я вѣрую: покой божественный безстрастья
Въ ея дыханіи таинственно разлитъ,
15 И жажду жгучую земной любви и счастья
Она лобзаніемъ безсмертнымъ утолитъ.
Да, я страшусь её. Загадочно немая,
Она войдёт в тиши и встанет предо мной,
И откровению безмолвному внимая,
Забуду в этот миг я о любви земной.
5 Но что таит она под дымкой покрывала:
Зловещее ничто? Богини дивный лик?
Ужели всё, что здесь нам сердце волновало —
Ничтожным явится в великий этот миг?
И всё ж она влечёт меня неодолимо,
10 Забвенья мук земных давно ищу я в ней,
Желаньем и тоской душа моя томима,
И трудно умирать, но жить ещё трудней.
Я верую: покой божественный бесстрастья
В её дыхании таинственно разлит,
15 И жажду жгучую земной любви и счастья
Она лобзанием бессмертным утолит.
Мнѣ грезилось темное море,
Глухія рыданія волнъ,
Мне грезилось тёмное море,
Глухие рыдания волн,
