замокъ, и освѣтилъ я мой замокъ огнями. И освѣтилъ я мой замокъ огнями“.
ЛОРЕНЦО (вспоминая). Эти слова я уже слышалъ когда то. Продолжайте, синьоръ.
РОМУАЛЬДО (поетъ): „И солнце вошло въ мой очарованный замокъ. Черныя тѣни бѣжали въ испугѣ, и безбрежное счастье, свѣтлой души ликованье, окрылило мечту. О, донна Франческа. О, донна Франческа.“
ЛОРЕНЦО. Пѣвецъ лжетъ, синьоры, — я этого не писалъ никогда.
РОМУАЛЬДО (поетъ): „И на крыльяхъ мечты, къ небесамъ я вознесъ мой пылающій духъ. И на крыльяхъ мечты, къ небесамъ я вознесъ мой пылающій духъ.“
ЛОРЕНЦО (вставая и гнѣвнымъ жестомъ останавливая Ромуальдо). Остановись, пѣвецъ! Не слушайте его, синьоры, онъ лжетъ и вводитъ васъ въ обманъ. Я вспомнилъ слова..... Луиджи, разбойникъ, слушай меня. И если ты ошибешься хоть въ одной нотѣ, я завтра же прикажу вздернуть тебя на стѣнѣ моего замка. Вниманіе, синьоры!
За окнами выступаютъ изъ мрака отдаленныя вершины горъ, какъ бы озаренныя краснымъ заревомъ заката. Гдѣ то за спиною музыкантовъ раздается та дикая музыка, что и на балу, но никто ея не слышитъ.
ЛОРЕНЦО. Такъ, такъ, Луиджи. (Поетъ:) „Безумный Лоренцо, я зажегъ свѣтъ на башнѣ. И сюда придутъ тѣ, кого я не звалъ. — И погаснетъ свѣтъ на башнѣ — и одѣнется мракомъ душа. — И возрадуется о тебѣ, мой повелитель, мой господинъ, владыка міра — Сатана.“
Крики возмущенія и ужаса. Многіе въ страхѣ покидаютъ свои мѣста и толпятся у колоннъ.
ГОЛОСЪ. Онъ призываетъ Сатану.
