ПІЕТРО. Ну вотъ, я же говорилъ, что будутъ гости. Такъ бы ты и сказалъ сначала.
МАРІО (со вздохомъ). Ты глупъ, Піетро. Никакихъ гостей сегодня не будетъ. Это только Лоренцо ждетъ ихъ.
ПІЕТРО. Какъ же онъ можетъ ждать, если ихъ не будетъ?
МАРІО. Ему кажется, что они будутъ. Понимаешь, глупецъ, ему кажется. Вѣроятно и тебѣ что нибудь кажется, когда ты бываешь пьянъ. Отчего ты вчера кричалъ во снѣ пьяный?
ПІЕТРО. Мнѣ показалось, что синьоръ Кристофоро бьетъ меня хлыстомъ.
МАРІО. Ну вотъ, видишь.
ПІЕТРО. Такъ развѣ же герцогъ Лоренцо пьянъ? (Смѣется).
ПЕТРУЧЧІО. Живѣй, лѣнтяи! Живѣй! Ты что зѣваешь тамъ, Піетро?
МАРІО. Дорогой синьоръ Петруччіо, вы такой умный человѣкъ, что васъ слушаетъ самъ синьоръ Кристофоро. Объясните вы этому дураку, что случилось съ нашимъ герцогомъ.
ПЕТРУЧЧІО. Не ваше дѣло, любезнѣйшіе.
ПІЕТРО. Вотъ и объяснили. Кто же изъ насъ дуракъ, Маріо, ты или я?
ПЕТРУЧЧІО (оглядывая потолокъ). Вы оба. Герцогъ просто не совсѣмъ здоровъ. У него лихорадка.
ПІЕТРО. А зачѣмъ же столько огней?
ПЕТРУЧЧІО. Затѣмъ, что — убирайся вонъ!
ПЕТРУЧЧІО. Добрый вечеръ, синьоръ.
КРИСТОФОРО. Ахъ, Петрруччіо, Петруччіо: когда
