заслуживаетъ. Много ли насчитываемъ мы великихъ мыслителей и ученыхъ, посвятившихъ свой геній дѣлу воспитанія? Кажется, люди думали обо всемъ, кромѣ воспитанія, искали средствъ величія и счастья вездѣ, кромѣ той области, гдѣ скорѣе всего ихъ можно найти. Но уже теперь видно, что наука созрѣваетъ до той степени, когда взоръ человѣка невольно будетъ обращенъ на воспитательное искусство.
Читая физіологію, на каждой страницѣ мы убѣждаемся въ обширной возможности дѣйствовать на физическое развитіе индивида, а еще болѣе—на послѣдовательное развитіе человѣческой расы. Изъ этого источника, только что открывающагося, воспитаніе почти еще и не черпало. Пересматривая психическіе факты, добытые въ разныхъ теоріяхъ, мы поражаемся едва ли еще не болѣе обширною возможностью имѣть громадное вліяніе на развитіе ума, чувства и воли въ человѣкѣ, и точно такъ же поражаемся ничтожностью той доли изъ этой возможности, которою уже воспользовалось воспитаніе.
Посмотрите на одну силу привычки: чего нельзя сдѣлать изъ человѣка съ одною этою силою? Посмотрите хотя на то, напримѣръ, что дѣлали ею спартанцы изъ своихъ молодыхъ поколѣній, и сознайтесь, что современное воспитаніе пользуется едва малѣйшею частицею этой силы. Конечно, спартанское воспитаніе было бы теперь нелѣпостью, неимѣющею цѣли; но развѣ не нелѣпость то изнѣженное воспитанія, которое сдѣлало насъ и дѣлаетъ нашихъ дѣтей доступными для тысячи неестественныхъ, но тѣмъ не менѣе мучительныхъ страданій и заставляетъ тратить благородную жизнь человѣка на пріобрѣтеніе мелкихъ удобствъ жизни? Конечно, страненъ спартанецъ, жившій и умиравшій только для славы Спарты; но что вы скажете о жизни, которая вся была бы убита на пріобрѣтеніе роскошной мебели, покойныхъ экипажей, бархатовъ, кисей, тонкихъ суконъ, благовонныхъ сигаръ, модныхъ шляпокъ? Не ясно ли, что воспитаніе, стремящееся только къ обогащенію человѣка и вмѣстѣ съ тѣмъ плодящее его нужды и прихоти, беретъ на себя трудъ Данаидъ?
Изучая процессъ памяти, мы увидимъ, какъ безсовѣстно еще обращается съ нею наше воспитаніе, какъ валитъ оно туда всякій хламъ и радуется, если изо ста брошенныхъ туда свѣдѣній одно какъ-нибудь уцѣлѣетъ, тогда какъ воспитатель собственно не долженъ бы давать воспитаннику ни одного свѣдѣнія, на сохраненіе
