значеніе привычки не глазами метафизиковъ и систематиковъ, но такъ, какъ смотрѣлъ на него величайшій изъ знатоковъ всѣхъ стимуловъ человѣческой жизни, глубокомысленный Шекспиръ, который называетъ привычку то чудовищемъ, пожирающимъ чувство человѣка, то его ангеломъ хранителемъ[1].
3. Дѣйствительно, наблюдая людскіе характеры въ ихъ разнообразіи, мы видимъ, что добрая привычка есть нравственный капиталъ, положенный человѣкомъ въ свою нервную систему; капиталъ этотъ растетъ безпрестанно, и процентами съ него пользуется человѣкъ всю свою жизнь. Капиталъ привычки отъ употребленія возрастаетъ и даетъ человѣку возможность, какъ капиталъ вещественный въ экономическомъ мірѣ, все плодовитѣе и плодовитѣе употреблять свою драгоцѣннѣйшую силу — силу сознательной воли, и возводить нравственное зданіе своей жизни все выше и выше, не начиная каждый разъ всей постройки съ основанія и не тратя своего сознанія и своей воли на борьбу съ трудностями, которыя были уже разъ побѣждены. Возьмемъ для примѣра одну изъ самыхъ простыхъ привычекъ: привычку къ порядку въ распредѣленіи своихъ вещей и своего времени. Сколько такая привычка, обратившись въ безсознательно выполняемую потребность, сохранитъ и силъ, и времени человѣку, который не будетъ принужденъ ежеминутно призывать свое сознаніе необходимости порядка и свою волю для установленія его и, оставаясь въ свободномъ распоряженіи этими двумя силами души, употребитъ ихъ на что-нибудь новое и болѣе важное![2].
4. Но если хорошая привычка есть нравственный капиталъ, то дурная, въ той же мѣрѣ, есть нравственный невыплаченный заемъ, который въ состояніи заморить человѣка процентами, безпрестанно наростающими, парализировать его лучшія начинанія и довести до нравственнаго банкротства. Сколько превосходныхъ начинаній и даже сколько отличныхъ людей пало подъ бременемъ дурныхъ привычекъ! Если бы для искорененія вредной привычки достаточно было одновременнаго, хотя самаго энергическаго, усилія надъ собой, тогда не трудно было бы отъ нея избавиться. Развѣ не бываетъ случаевъ, что человѣкъ готовъ дать отрѣзать себѣ руку или ногу, если бы вмѣстѣ съ тѣмъ отрѣзали и вредную привычку, отравляющую его жизнь? Но въ томъ-то и бѣда, что привычка, установляясь понемногу и въ теченіе времени, искореняется точно такъ же понемногу и послѣ продолжительной
