бьют в набат, в одну точку, — в чудовище милитаризма. Он изображает европейское „Будущее“ в виде атлета с завязанными глазами, „Европу“, балансирующую на дымящейся бомбе, „Мир“, спящий на пушке, или „Ангела мира“, едва держащегося на тончайшей паутине, „Марса“, дремлющего на мешках с золотом, пожираемых растущими вооружениями, или „Новую пушку“ — со счетчиком, отбивающим при каждом выстреле стоимость войны. В 1868 г. Домье выпускает литографию, которую называет „Статуей будущего“, посвящаемой трем „героям“: изобретателям митральезы, нового ружья и новой пушки.
Поистине чем-то зловещим и трагическим веет от этого цикла антимилитаристических образов Домье: они должны занять свое место среди таких величайших протестов искусства против войны, как „Картины осады“ и „Бедствия войны“ Калло и Гойа. Но если в последних двух отразились войны докапиталистические, то рисунки Домье — крик возмущения против империализма буржуазного, против смертоносного техницизма современности.
Наступает „страшный год“: год разгрома Франции, падения Империи и поражения Коммуны. С горечью, в которой сила страдания изгоняет последние остатки иронии, Домье изображает итог войны:
