этимъ смиреніемъ и добровольнымъ отреченіемъ отъ любви къ славѣ[1].
Крушеніе предпріятія, отъ котораго Петрарка ожидалъ новаго блаженства на землѣ, начала золотаго вѣка, было для него тяжкимъ ударомъ, тѣмъ болѣе, что онъ самъ побуждалъ къ нему и что теперь это помрачало славу его мудрости. Ему тяжело было отказаться отъ сладостной мечты и помириться съ дѣйствительностью. Поэтъ получилъ копію съ одного изъ самыхъ велерѣчивыхъ и сумасбродныхъ посланій трибуна. «Я нѣмѣю, не знаю, что отвѣчать», писалъ поэтъ. «Я узнаю судьбу нашей отчизны и куда ни обращаюсь, всюду встрѣчаю поводъ для жалобы. Если Римъ сокрушатъ, что станется съ Италіей? А если Италія будетъ поругана, то какая будетъ моя жизнь? Пускай при этой всеобщей и глубокой скорби одни помогаютъ деньгами, другіе тѣлесными силами, иные властью, а тѣ добрымъ совѣтомъ; — я не знаю, что могу дать, кромѣ — слезъ»[2].
Конечно, не въ характерѣ Петрарки было спѣшить въ Римъ и самому приняться за дѣло. Онъ былъ такимъ же суетнымъ мечтателемъ въ своемъ скромномъ ученомъ кабинетѣ, какимъ Кола въ своемъ фантастическомъ предпріятіи. Поэтому Петрарка и теперь совѣтовалъ ему, выражаясь безцвѣтными общими мѣстами, не отдаваться въ руки самой дурной части народа, оберегать свою доблесть и славу, избѣгать забавныхъ глупостей и т. п.[3]. Разъ въ одномъ письмѣ онъ далъ Колѣ совѣтъ искоренить римскихъ враговъ свободы; теперь онъ хотѣлъ видѣть причину неудачи въ томъ, что трибунъ не послѣдовалъ этому совѣту, не обезоружилъ знати и ея приверженцевъ, когда они были въ его рукахъ. Петрарка былъ очень недоволенъ бѣгствомъ Колы изъ Рима. По его мнѣнію, трибуну слѣдовало лучше умереть славною смертью въ Капитоліи, чѣмъ явиться просящимъ милости у чешскаго короля и плѣнникомъ передъ авиньонскимъ папою. Впрочемъ онъ и теперь не хочетъ стыдиться своихъ прежнихъ восторговъ, такъ какъ прежде думалъ принять почетное участіе въ славѣ Колы, когда возбуждалъ его и воспламенялъ своими письмами. Онъ не могъ презирать того, на кого возлагалъ послѣднюю надежду въ дѣлѣ
- ↑ Онъ писалъ къ Пражскому архіепископу (тамъ-же въ Urk. 20. р. LXV): Nullus est enim hominum, qui tantum (sibi) in pompe et vane glorie presumptione detraxerit, quantura ego meis accusationibus michi ipsi, nec plura de sumptis honoribus et operibus virtuosis, quam de huiusraodi meis delictis, scripture mee undique iam redundant.
- ↑ Epist. rer. farail. VII, 5 отъ 22-го ноября 1347-го года.
- ↑ Epist. rer. famil VII, 7, къ Колѣ отъ 29-го ноября 1847-го года.
