гражданина для того, чтобы посвятить свое историческое сочиненіе, написанное прозой и живо и миловидно повѣствующее по примѣру Муссато о пережитомъ. У Феррето впервые проявляется то страстное исканіе щедрыхъ меценатовъ и придворной поэзіи, которое затѣмъ остается одной изъ отличительныхъ чертъ гуманистическаго сословія.
Феррето также не свободенъ отъ щегольства классической ученостью и высокопарными фразами. Однако его историческій стиль привлекателенъ, благодаря полному вкуса выбору матеріала, благодаря живости и ясности изложенія; особенно же поражаетъ насъ его болѣе чистый языкъ, подмѣченный имъ у древнихъ[1].
[Джіовани да Черменате]
Въ красотѣ формы Муссато и Феррето были превзойдены миланскимъ нотаріусомъ и городскимъ синдикомъ Джованни да Черменате (Giovanni da Cermenate), взявшимъ себѣ въ образецъ Ливія и Саллюстія и съумѣвшимъ оживить свой разсказъ художественными рѣчами и силой сочувствія. Но онъ только историкъ, и въ немъ едва чувствуется дуновеніе античнаго міра. Какъ у тѣхъ двухъ, такъ и у него есть намеки только на ту или другую сторону гуманизма. Истый же гуманистъ проникнутъ новымъ духомъ одинаково какъ въ своихъ писаніяхъ, такъ и во всѣхъ проявленіяхъ своей личности.
- ↑ Cp. Dönniges въ выше-приведенной книгѣ, стран. 73 и далѣе.
гражданина для того, чтобы посвятить свое историческое сочинение, написанное прозой и живо и миловидно повествующее по примеру Муссато о пережитом. У Феррето впервые проявляется то страстное искание щедрых меценатов и придворной поэзии, которое затем остается одной из отличительных черт гуманистического сословия.
Феррето также не свободен от щегольства классической ученостью и высокопарными фразами. Однако его исторический стиль привлекателен, благодаря полному вкуса выбору материала, благодаря живости и ясности изложения; особенно же поражает нас его более чистый язык, подмеченный им у древних[1].
[Джиовани да Черменате]
В красоте формы Муссато и Феррето были превзойдены миланским нотариусом и городским синдиком Джованни да Черменате (Giovanni da Cermenate), взявшим себе в образец Ливия и Саллюстия и сумевшим оживить свой рассказ художественными речами и силой сочувствия. Но он только историк, и в нем едва чувствуется дуновение античного мира. Как у тех двух, так и у него есть намеки только на ту или другую сторону гуманизма. Истый же гуманист проникнут новым духом одинаково как в своих писаниях, так и во всех проявлениях своей личности.
- ↑ Cp. Dönniges в вышеприведенной книге, стран. 73 и далее.
