его качества, его возникновеніе слѣдуетъ приписать истеченіямъ Сатурна. „Въ конѣ чувствуются чистѣйшіе аромы центральной планеты честолюбія, этого роскошнаго міра, катящагося по небу въ сопровожденіи семи спутниковъ міра, красующагося на небѣ подобно картинѣ Ванъ-Дейка, — аромы Сатурна, воинственный духъ котораго проявляется уже въ его гордой осанкѣ и въ роскошной окраскѣ двойного пояса, которымъ онъ себя украшаетъ. На этой планетѣ, любящей красоту, какъ породистый конь, все дивно, все блестяще, все крикливо, все бросается въ глаза“. — Мы видимъ такимъ образомъ, что взгляды на планету Сатурнъ чрезвычайно различны.
Согласно той же системѣ, Сатурнъ является центральной планетой честолюбія; говорятъ, что онъ пахнетъ тюльпанами и лиліями. Юпитеръ считается планетой семейной жизни; ароматами онъ бѣднѣе, чѣмъ земля, и пахнетъ нарциссами. Марсъ — ужасная планета: трудно перечислить истекающую отъ нея массу злобныхъ, ядовитыхъ, отвратительныхъ, отталкивающихъ элементовъ. Уранъ считается главной планетой любви, на немъ впервые родились голубые цвѣты, но такъ какъ земля по моральнымъ соображеніямъ была противъ любви, то въ наказаніе за это Уранъ лишилъ голубые цвѣты на землѣ запаха, но зато придалъ имъ цѣлебныя свойства. Нептунъ пахнетъ табакомъ, такъ какъ отъ него происходитъ это растеніе, „этотъ медленно дѣйствующій ядъ, заставляющій насъ вдыхать черезъ носъ и выдыхать черезъ ротъ“, и тому подобное.
Такъ говоритъ фурьеристъ. Другой мечтатель, Викторъ Геннекинъ, умершій среди самыхъ печальныхъ условій, высказалъ подобныя же мысли, говоря въ своей „Астрономіи склонностей“ о жизни души на землѣ. Понятно, что Геннекинъ могъ написать подобныя мысли, но чрезвычайно странно видѣть, что писатели, обладающіе нѣкоторымъ именемъ, какъ философы, могутъ раздѣлять только что приведенные взгляды.
Съ удовольствіемъ можно отмѣтить тотъ фактъ, что по данному вопросу до сихъ поръ написано сравнительно немного. Въ области простыхъ предположеній самые смѣлые изслѣдователи обыкновенно останавливаются на какой-либо точкѣ, оглядываются и съ крайнимъ удивленіемъ видятъ себя одинокими: только немногіе изъ нихъ закрываютъ глаза и закутываются въ свою систему, чтобы за предѣлами ея ничего не видѣть, и чтобы во что бы то ни стало убѣдить себя въ томъ, что именно эта система отражаетъ собою истинную дѣйствительность. Нашлись писатели, которые, исходя изъ менѣе рискованной точки зрѣнія, основанной, по крайней мѣрѣ, на чемъ-то въ родѣ наблюденія, пытались изслѣдовать другіе міры, сравнивая ихъ съ нашимъ міромъ, при чемъ они по тому виду, который эти міры представляютъ для насъ, старались выяснить, какими они должны казаться своимъ обитателямъ. Ниже мы увидимъ, что эти писатели, какъ и упомянутые выше, чрезвычайно далеки отъ истины. Первые зашли слишкомъ далеко по пути произвола и заблудились въ дебряхъ несостоятельныхъ системъ, а вторые не рѣшились подняться надъ землей и, полагая видѣть другіе міры, въ дѣйствительности видѣли лишь ту же землю, неопредѣленно отраженную въ зеркалѣ ихъ собственныхъ мыслей.
Однимъ изъ наиболѣе поэтичныхъ описаній такого рода является описаніе планеты Венеры, написанное авторомъ „Павла и Виргиніи“, въ его „Гармоніяхъ природы“. Это описаніе можетъ служить доказательствомъ справедливости сказаннаго нами выше.
Бернарденъ де-Сенъ-Пьеръ писалъ:
„Венера должна быть покрыта островами, изъ которыхъ каждый богатъ скалами, въ пять или шесть разъ болѣе высокими, чѣмъ пикъ Тенерифа. Стекающіе съ этихъ скалъ сверкающіе ручьи воды орошаютъ и освѣжаютъ свои покрытые зеленью берега. Моря тамъ должны представлять чрезвычайно величественное и въ то же время пріятное зрѣлище. Если представить себѣ швейцарскіе ледники, съ ихъ водопадами, озерами, лугами и елями, среди южнаго моря; если представить себѣ рядомъ съ ними украшенный виноградниками и всевозможными фруктовыми деревьями холмъ съ береговъ Луары; у подножія этого холма расположено побережье Молукскихъ острововъ, съ ихъ долинами, украшенными бананами, мускатами и гвоздикой, наполненными сладкимъ ароматомъ. Вся эта дивная природа населена колибри, голубями и роскошными птицами съ Явы, пѣніе и воркотня которыхъ мягко передается въ воздухѣ. Если мы представимъ себѣ берега, осѣненные дивными кокосовыми пальмами, покрытые жемчужными раковинами и янтаремъ; звѣздные кораллы Индійскаго океана, кораллы Средиземнаго моря, вырастающіе среди непрерывнаго лѣта до высоты крупнѣйшихъ деревьевъ, среди моря, поднимающагося и опускающагося въ двадцати четырехъ дневномъ приливѣ и отливѣ; если мы представимъ себѣ эти пунцовые и пурпуровые кораллы среди темной зелени пальмъ, представимъ себѣ, наконецъ, гладкую поверхность прозрачныхъ рѣкъ, отражающихъ холмы, лѣса и птицъ, — то мы получимъ лишь слабое представленіе о пейзажахъ Венеры. Такъ какъ въ моментъ поворота солнце выше экватора поднимается болѣе чѣмъ
