держатъ условія, необходимыя для ихъ вѣчнаго существованія и ихъ вѣчной неизмѣнимости; допустимъ, что въ такомъ случаѣ нѣтъ необходимости въ дѣятельности творца вселенной, допустимъ все это, — въ такомъ случаѣ это будетъ только служить доказательствомъ того, что Творецъ, существованіе котораго такъ упорно отвергаютъ, лишній разъ проявилъ свою мудрость и свое могущество, освободивъ себя отъ необходимости постоянно руководить созидающими силами.
Послѣ того, какъ Ньютонъ открылъ законъ тяготѣнія и перенесъ его на небесныя тѣла, онъ высказалъ предположеніе, что Творецъ долженъ непрерывно поддерживать ходъ механизма вселенной. Черезъ столѣтіе Лапласъ показалъ, что міровая система не похожа на часы, которые приходится заводить время отъ времени, но что она непрерывно, вѣчно, самостоятельно находится въ стройномъ движеніи. По нашему мнѣнію, сущность Бога выражена Лапласомъ величественнѣе, чѣмъ Ньютономъ. Природа носитъ отпечатокъ безпредѣльности, и передъ нашими глазами настолько ясно и опредѣленно развертываются доказательства существованія безпредѣльнаго Творца, что только слѣпой или безумецъ можетъ отрицать его. Нѣтъ, далеко отстали тѣ, которые надменно считаютъ себя философами будущаго. Пусть они спросятъ Сенеку, который жилъ 2.000 лѣтъ тому назадъ, — его отвѣтъ имъ будетъ очень полезенъ.
На чемъ же основываютъ свою систему эти философы? Если такіе люди, какъ Кеплеръ, Ньютонъ, Лапласъ, Лагранжъ, великій духъ которыхъ поднимался на недосягаемую для простыхъ смертныхъ высоту, могли только найти выраженіе для дѣйствующихъ во вселенной законовъ, составить формулу для силъ, дѣйствующихъ въ безпредѣльности, если эти геніи не могли создать ни одного закона, не взявъ его у природы, не могли даже придумать закона, не говоря уже о томъ, чтобы заставить дѣйствовать какой-нибудь новый законъ… Неужели еще не ясно, что всѣ живые, дѣйствующіе законы и силы вселенной должны были быть созданы высшимъ разумнымъ существомъ и служить доказательствомъ его бытія. Это существо создало законы, для которыхъ человѣкъ едва научился лепетать формулы! И, если бы у насъ не было ясныхъ доказательствъ бытія высшаго существа, то весь порядокъ вещей все-таки говорилъ бы о немъ. До сихъ поръ мы ничего не знаемъ о томъ, что называемъ природой. Что такое атомъ матеріи? Въ чемъ состоитъ процессъ мышленія? Что такое сила тяготѣнія? Мы даже не знаемъ, является ли она однимъ изъ свойствъ матеріи или же существуетъ самостоятельно, отдѣльно отъ нея. Словомъ, мы до сихъ поръ почти ничего не знаемъ. Неужели мы будемъ отрицать Бога только потому, что не знаемъ Его?
Богъ есть. И Онъ создалъ обитаемые міры не безъ цѣли. У насъ родилась мысль о стройномъ міровомъ планѣ, съ конечной цѣлесообразностью и мы спрашиваемъ: неужели планеты, среди которыхъ земля не занимаетъ никакого выдающагося положенія, которыя, несомнѣнно, созданы не только для того, чтобы мы изрѣдка могли любоваться ими, — неужели эти планеты, способныя быть носителями жизни, въ дѣйствительности остались мертвыми, безплодными? Неужели мы можемъ раздѣлять тотъ узкій, тупой взглядъ, по которому планеты представляются инертной массой, созданной Творцомъ лишь затѣмъ, чтобы ими любовались ангелы и избранные смертные, чтобы въ нихъ видѣли лишнее доказательство могущества Творца? Въ такомъ случаѣ планеты были бы чудесами смерти и запустѣнія. Какъ будто хороводъ небесныхъ свѣтилъ въ безконечномъ міровомъ пространствѣ можетъ лучше и полнѣе выразить божественное могущество, чѣмъ живыя существа! Такой взглядъ на существо Бога не выноситъ свѣта правды. Земля создана для того, чтобы быть обитаемой; это не подлежитъ сомнѣнію не только потому, что она дѣйствительно обитаема, но главнымъ образомъ, потому, что населяющія ее существа до такой степени приспособлены къ жизни на землѣ, до такой степени тѣсно связаны съ землей, что обитаемость здѣсь является цѣлью созданія, что мысль объ обитаемости должна считаться основной причиной созданія земли. Этотъ фактъ представляетъ собой неопровержимое доказательство справедливости нашего ученія. Если мы не хотимъ допустить, что творческая сила находится въ противорѣчіи сама съ собой, въ противорѣчіи со всей своей дѣятельностью, то мы должны сознаться, что возможность обитаемости планетъ властно требуетъ ихъ обитаемости. Къ чему года времени, года, мѣсяцы и дни, къ чему зародыши, къ чему благодатные, живительные лучи солнца, если жизни не суждено развиться на планетахъ? Зачѣмъ тогда зимой скопляется на Марсѣ снѣгъ, который весною таетъ и орошаетъ поля? Къ чему тогда облака на Юпитерѣ, которыя шлютъ на его поверхность тѣнь и прохладу? Для какой цѣли тогда существуетъ на Венерѣ атмосфера, которая окружаетъ гористую поверхность планеты защитительной оболочкой? Неужели на этихъ роскошныхъ небесныхъ тѣлахъ разстилаются вѣчно безплодныя пустыни, гдѣ только скалы глядятъ друга на друга въ вѣчномъ мертвомъ молчаніи? Трудно представить себѣ такой ужасный порядокъ
