къ себѣ своей красотой, оно поражаетъ своимъ священнымъ величіемъ, своей утѣшительностью. Знакомясь ближе съ этимъ ученіемъ, проникаясь пробуждаемыми имъ мыслями, мы невольно испытываемъ то счастье, которое неизмѣнно даетъ намъ созерцаніе природы, и у насъ возникаетъ мысль, что въ этомъ ученіи выраженъ элементъ нашей духовной жизни. Это — великое ученіе, указывающее каждому живому существу его настоящее мѣсто и въ то же время облагораживающее передъ нами каждое живое существо. Это дивное ученіе преобразовываетъ въ нашихъ глазахъ всю вселенную, оно придаетъ намъ новое духовное чувство, посредствомъ котораго нашъ духъ вступаетъ въ общеніе со всѣми обитателями вселенной. Оно прекраснѣе и величественнѣе всѣхъ другихъ ученій выражаетъ великолѣпіе и мощность божественнаго творчества. Это ученіе не представляетъ собою системы, созданной человѣкомъ или теоріи, рожденной капризной фантазіей нашего духа, оно не выдумано философскими или пылкими мечтателями; оно не изобрѣтено, но оно найдено, ибо оно представляетъ собою истину, существовавшую до насъ. Оно представляетъ собою слово, звучащее темною ночью на звѣздномъ небѣ, — слово, которое можетъ слышать и понимать всякая воспріимчивая душа.
Начиная свой трудъ, мы избрали мѣстомъ дѣйствія область, наиболѣе подходящую для интересующей насъ обширной темы, мы мысленно перенеслись къ тѣмъ яснымъ ночамъ, которыя вызываютъ въ насъ чувство глубокаго міра, ничѣмъ не нарушаемаго покоя. Среди этого созерцанія намъ казалось, что насъ охватываетъ необъяснимое чувство грусти, ибо мы чувствовали себя чуждыми всей этой роскошной вселенной, которая влекла насъ къ себѣ, какъ бездонная пропасть, не удовлетворяя нашей вполнѣ понятной любознательности. Заканчивая нашъ трудъ, мы возвратимся мысленно къ одиночеству, которое такъ любитъ нашъ духъ, къ созерцанію неба.
Въ настоящее время нашъ взоръ проникаетъ дальше, онъ справедливѣе сравниваетъ и лучше оцѣниваетъ окружающее насъ пространство; нашъ духъ, болѣе освѣдомленный и болѣе доступный впечатлѣніямъ внѣшняго міра, судитъ о состояніи вселенной, считаясь со всѣмъ ея величіемъ. Теперь мы знаемъ, гдѣ мы находимся, мы даемъ правильную оцѣнку нашей родинѣ, мы бросили взглядъ на далекіе міры, разсѣянные въ пространствѣ. Наблюденіе и изслѣдованіе вселенной выяснили намъ двойственность нашего существованія, показали намъ нашу тѣлесную и нашу духовную жизнь. Въ насъ возродилось знаніе видимой природы и духа, это знаніе почерпало силы въ новой жизни и нашло твердое основаніе въ истинѣ, которая отнынѣ сдѣлается краеугольнымъ камнемъ нашей вѣры. Теперь тихое созерцаніе неба вызываетъ въ насъ не чувство грусти, а, напротивъ, чувство тихаго внутренняго счастья, обвѣяннаго мягкимъ дыханіемъ надежды. Мы видимъ въ себѣ, въ своемъ мірѣ, члена большой семьи небесныхъ тѣлъ; мы знаемъ, что эти далекіе міры намъ не чужды, что окружающая ихъ кажущаяся пустынность представляетъ собою обманъ, вызванный разстояніемъ, какъ, напримѣръ, блескъ и шумъ самыхъ дѣятельныхъ, самыхъ оживленныхъ нашихъ городовъ слабѣютъ по мѣрѣ нашего удаленія отъ послѣднихъ и, наконецъ, совершенно замираютъ. Мы знаемъ, что, если бы мы могли приблизиться къ этимъ мірамъ, мы увидѣли бы на нихъ блестящія, могучія проявленія жизни, мы увидѣли бы, что эти міры, какъ и земля, представляютъ собой лабораторіи человѣческаго созиданія, школы, въ которыхъ постепенно образуется и развивается идущій впередъ духъ, пріобрѣтающій познанія, составляющія сущность его стремленій, и все болѣе приближающійся къ цѣли своего предопредѣленія. Познаніе вселенной устранило въ насъ тѣ сомнѣнія, которыя слишкомъ долго окутывали насъ своимъ мракомъ, оно создало новую, твердую исходную точку для нашего міровоззрѣнія. Убѣжденіе въ многочисленности обитаемыхъ міровъ, до котораго мы теперь поднялись, наконецъ, дало намъ почувствовать таинственныя связи, соединяющія нашу колонію съ другими безчисленными колоніями на островахъ необъятнаго океана вселенной; въ то же время это убѣжденіе является основой нашей религіозной вѣры, является компасомъ, по которому мы можемъ направить свой путь среди вселенной, является окномъ, чрезъ которое мы можемъ бросить взглядъ на необозримыя эѳирныя нивы, которое со временемъ приметъ въ себя горячее стремленіе нашихъ душъ.
Теперь наше зданіе въ общемъ закончено. „Я памятникъ себѣ воздвигъ прочнѣе бронзы“, сказалъ Горацій, зданіе котораго, по своей роскоши далеко превосходившее наше зданіе, было построено изъ мрамора и украшено драгоцѣнной мозаикой. Кладя свой послѣдній кирпичъ, мы не испытываемъ такого же чувства; у насъ нѣтъ никакого основанія для той гордости, которой окружилъ себя безсмертный поэтъ-эпикуреецъ, и, кромѣ того, наша муза не похожа на его музу. Тѣмъ не менѣе, заканчивая нашу книгу, мы считаемъ нужнымъ сдѣлать краткій обзоръ основныхъ элементовъ, которыми мы пользовались для нашего труда.
Прежде всего мы обратились къ архивамъ исторіи человѣчества и въ нихъ попытались найти имена и слѣды мыслей
