Къ интересующей насъ темѣ изъ всѣхъ видовъ искусства наиболѣе близкое отношеніе имѣетъ ваяніе, занимающееся изображеніемъ живыхъ существъ, главнымъ образомъ, человѣка. Поэтому займемся разсмотрѣніемъ этого искусства, или, вѣрнѣе, его произведеній. Возьмемъ Аполлона Бельведерскаго, и Венеру Медицейскую: два произведенія, которыя совершенно справедливо считаютъ образцами прекраснаго въ области искусства. Въ первомъ мы видимъ безсмертную божественную юность; за чистымъ, высокимъ лбомъ чувствуется присутствіе возвышенныхъ мыслей; его поза полна величія; все его тѣло какъ бы проникнуто спокойнымъ небеснымъ духомъ. Этотъ богъ полонъ спокойнаго сознанія своего могущества, его смертельная стрѣла только что пронзила дракона Паѳона; его взоръ еще отражаетъ счастье, вызванное этой побѣдой, но въ то же время этотъ взоръ уже съ величавой задумчивостью устремленъ въ безпредѣльность. Перейдемъ теперь къ Венерѣ, которая производитъ неизгладимое впечатлѣніе даже послѣ дивнаго Аполлона. Какая грація въ чертахъ лица! Какая гармонія, какая плавность мягко изогнутыхъ линій! Вся фигура облита отраженіемъ божественности: кажется, что это тѣло розовѣетъ, какъ во времена Пигмаліона, что на губахъ появляется улыбка, что по всѣмъ этимъ роскошнымъ формамъ пробѣгаетъ легкій трепетъ жизни.
Изъ всѣхъ произведеній искусства описанныя статуи наиболѣе богаты упомянутыми выше признаками абсолютной красоты. Безпристрастное изслѣдованіе, однако, лучше выяснитъ намъ этотъ видъ красоты и покажетъ, что и она, какъ всякая другая физическая красота, лишь относительна.
Въ этихъ случаяхъ мы видимъ образецъ земной красоты. Съ этимъ нельзя не согласиться. Но все абсолютное, какъ таковое, неизмѣнно и всеобще; посмотримъ, могутъ ли жить этотъ Аполлонъ и эта Венера въ другихъ мірахъ. Мы давно знаемъ, что наша жизнь самымъ тѣснымъ образомъ связана съ обитаемой нами землей, и что мы не могли бы переселиться на другіе міры безъ того, чтобы во всемъ нашемъ организмѣ не произошли коренныя измѣненія. Если этимъ двумъ прекраснымъ существамъ было бы трудно, послѣ мягкаго климата Аѳинъ и Рима, жить подъ палящимъ солнцемъ центральной Африки или среди снѣговъ Сибири, если переселясь въ Африку или въ Сибирь, они утратили бы свою грацію и красоту, то можно себѣ представить, какія глубокія измѣненія должны были бы произойти въ ихъ внѣшности, если бы они переселились на другіе міры, въ совершенно чуждыя имъ условія жизни! Созданныя для жизни на землѣ, они получили организацію, приспособленную именно къ условіямъ земли, и именно благодаря гармоничному приспособленію къ нимъ, они могли создать такія прекрасныя формы, но что сдѣлалось бы съ ними въ страшной жарѣ Меркурія, гдѣ они должны были бы немедленно задохнуться или въ морозной атмосферѣ Урана, гдѣ кровь застыла бы въ ихъ жилахъ! Механизмъ ихъ дыхательныхъ органовъ не могъ бы работать въ атмосферѣ, въ сто разъ болѣе плотной, или въ сто разъ болѣе разрѣженной, чѣмъ наша земная атмосфера! Можно предположить, что у этихъ прекрасныхъ существъ могли бы соотвѣтственно измѣниться легкія, но вмѣстѣ съ легкими непремѣнно должна измѣниться грудная клѣтка, т.‑е. должна измѣниться форма груди, а вмѣстѣ съ тѣмъ, конечно, и гармонія очертаній всего тѣла. Имъ на другихъ мірахъ не нужны зубы, не нужны пищеварительные органы, необходимые намъ на землѣ, гдѣ приходится питаться растеніями и животными, такъ какъ на другихъ мірахъ питаніе, конечно, совершается инымъ способомъ. Вмѣстѣ съ измѣненіемъ пищеварительныхъ органовъ, произойдетъ и измѣненіе наружнаго вида всего тѣла. Наши глаза устроены такимъ образомъ, что они способны различать ближайшіе къ намъ предметы, къ которымъ мы имѣемъ непосредственное отношеніе; такіе глаза лишніе тамъ, гдѣ взоръ постоянно погруженъ въ далекое эѳирное пространство или тамъ, гдѣ жизнь протекаетъ подъ волнами океана. То же самое можно сказать и про всѣ другіе органы нашего тѣла. Что намъ отвѣтятъ, если мы возбудимъ вопросъ о тѣхъ чувствахъ, при помощи которыхъ мы сообщаемся съ наружнымъ міромъ? Здѣсь мы располагаемъ пятью чувствами, достаточными для всѣхъ потребностей земной жизни, взаимно другъ друга дополняющими и въ своей совокупности создающими единство впечатлѣнія. Другія существа имѣютъ всего четыре внѣшнихъ чувства, но есть существа, располагающія лишь тремя, двумя и даже лишь однимъ чувствомъ осязанія; тѣмъ не менѣе, каждое такое существо по-своему ведетъ полную жизнь, которая, однако, стоитъ значительно ниже нашей жизни, такъ какъ имъ доступна лишь часть тѣхъ впечатлѣній, которыя доступны намъ. Вполнѣ возможно, что существуетъ еще шестое чувство, о которомъ мы не имѣемъ никакого представленія, но которое сообщаетъ обладающимъ имъ существамъ новое преимущество надъ нами, шестое чувство, которое создаетъ для нихъ болѣе тѣсную связь съ природой при помощи свойствъ, намъ неизвѣстныхъ. Такимъ образомъ какъ въ физическомъ, такъ и въ эстетическомъ отношеніи у насъ нѣтъ никакихъ основаній полагать, что дальше насъ
