въ году появлялся на берегу океана, куда стекались властители и ихъ совѣтники, чтобы посовѣтоваться съ мудрецомъ. Клеомбротъ разсказываетъ, что этого отшельника-философа пришлось отыскивать въ теченіе долгаго времени, съ огромнымъ трудомъ, и что онъ повѣдалъ, что существуетъ не одинъ обитаемый міръ, но что число обитаемыхъ міровъ не безконечно, а равно именно 183-мъ. Это число, странное на первый взглядъ, этотъ философъ основываетъ на особой системѣ, согласно которой вселенная образуетъ треугольникъ, на каждой сторонѣ котораго находятся шестьдесятъ міровъ, и на каждомъ углу — по одному міру. Въ площади этого треугольника сосредоточено все существующее, и тамъ же находится истина.
Прежде чѣмъ перейти къ вѣку, въ которомъ господствовала философская школа эпикурейцевъ, мы упомянемъ о Сократовской философіи и добавимъ, что тайная философія Платона была предшественницей нашей философіи. Но ученіе этого знаменитаго ученика Сократа не совсѣмъ ясно; онъ помѣщаетъ обитаемыя небесныя тѣла за предѣлами видимой вселенной; онъ основываетъ свои догматы не на дѣйствительной природѣ вселенной; онъ много времени потратилъ на возстановленіе ученія о неподвижности земли. Purrіоли ставитъ это ему въ большую вину, что едва ли справедливо, потому что въ то время почти всѣ философы были сторонниками ученія о неподвижности земли. Къ сожалѣнію, авторитетъ Платона заставилъ признать это лжеученіе многихъ его современниковъ, киренайцевъ и элеатовъ, сторонниковъ академической и перипатетической философскихъ школъ. Здѣсь прежде всего слѣдуетъ назвать имена Ѳедона, Спейсиппа, Ксенократа, Аристотеля, Калиппа, Аристоксена, наконецъ, Архимеда, Гиппарха, Витрува, Плинія, Макробія и Птоломея, при чемъ послѣдній, какъ извѣстно, создалъ особую систему, названную его именемъ. Здѣсь умѣстно будетъ замѣтить, что, если бы Аристотель сразу правильно понялъ міровую систему, то онъ, несомнѣнно, не настаивалъ бы на теоріи неизмѣнности неба, а именно эта теорія, по его собственному признанію, не позволяла ему признать существованіе другихъ небесныхъ тѣлъ, подобныхъ землѣ. Такъ какъ онъ, такимъ образомъ, не могъ допустить обитаемость звѣздъ, то онъ считалъ своимъ долгомъ обоготворять ихъ, потому что онъ, какъ и всѣ люди, занимающіеся изслѣдованіемъ природы, понималъ, что наша земля представляетъ собою атомъ вселенной, слишкомъ ничтожный для того, чтобы его можно было считать единственнымъ, центральнымъ созданіемъ безконечной творческой силы.
Философская школа Эпикура признавала многочисленность обитаемыхъ міровъ, и большинство послѣдователей этой школы не только считали планеты обитаемыми мірами, но вѣрили въ обитаемость и другихъ небесныхъ тѣлъ, разсѣянныхъ по вселенной. Эпикуръ основывалъ свое ученіе на томъ, что причины, создавшія міръ, безпредѣльны, а потому и вліяніе этихъ причинъ должно быть безпредѣльно. Таково было общее воззрѣніе эпикурейцевъ. Метродоръ Лампсакскій, какъ и многіе другіе философы, находилъ, что утвержденіе, будто въ безконечномъ пространствѣ вселенной существуетъ всего одинъ обитаемый міръ, такъ же нелѣпо, какъ утвержденіе, будто на цѣломъ полѣ можетъ расти всего одинъ колосъ. Анаксархъ въ этомъ же смыслѣ высказался передъ Александромъ Великимъ, которому онъ выразилъ свое удивленіе по поводу того, что въ то время, когда существуетъ такая масса міровъ, онъ наполнилъ своей славой всего только одинъ изъ нихъ.
Многіе писатели утверждали, что сатиры, написанныя Ювеналомъ четыреста лѣтъ спустя на тему о честолюбіи молодого македонскаго завоевателя, содержали въ себѣ, между прочимъ, намекъ на мысли Александра о многочисленности обитаемыхъ міровъ. Это невѣрно. Великій сатирикъ писалъ только, что Александръ задыхается въ узкихъ границахъ нашего міра, какъ если бы онъ былъ сосланъ на Гіарскія скалы или на маленькій островокъ Серифосъ.
Многіе послѣдователи эпикурейской школы вѣрили не только въ многочисленность, но даже въ безчисленность обитаемыхъ міровъ. Изъ такихъ эпикурейцевъ назовемъ хотя бы Лукреція. Какъ мы упоминали выше, эта вѣра вполнѣ совпадала съ ученіемъ самого Эпикура. Воспитанные на развалинахъ остроумной скептической школы Пиррона, ученики Эпикура внесли въ царство мыслей струю свѣжей жизни, но, не признавая какого-либо ограниченія знанія, они вѣрили въ безпредѣльность и вѣчность природы. Ихъ ученіе, къ которому позднѣе примкнули Цицеронъ, Горацій и Виргилій, утверждало, что силы природы, свойственныя самой сущности матеріи, дѣйствуютъ и созидаютъ всюду, гдѣ только во вселенной сталкиваются элементы. Эту теорію раздѣлялъ и Зенонъ Киттійскій, философъ, первый высказавшій мысль, что въ духѣ нѣть ничего, что не проникло въ него чрезъ посредство внѣшнихъ чувствъ. Этотъ первый настоящій эмпирикъ, правда, признавалъ вмѣшательство высшаго духа въ царство природы, но его взглядъ мало чѣмъ отличался отъ взгляда Спинозы, провозгласившаго свое Natura naturans („созидающая природа“. Переводч.).
