вое колѣно сосѣда. При этомъ всѣ, подскакивая на лѣвой ногѣ, подпѣваютъ:
Ой бувъ бувъ журавель, журавель,
Ой бувъ бувъ молодой, молодой,
Таки таки журавель, таки таки молодой.
Затѣмъ, взглядываясь между собою, весь хороводъ перемѣняетъ лѣвыя ноги на правыя и продолжаетъ:
Тутъ была тутъ перепелочка,
Тутъ была тутъ невеличичка.
Таки таки журавель, и т. д.
И затѣмъ слѣдуетъ заключеніе:
А я тому журавлю, журавлю
Крылья ноги обломлю, обломлю.
Еще съ вечера мы простились съ любезными хозяевами, чтобы съ утра заѣхать къ „тетенькѣ“.
Въ настоящую минуту не помню, гдѣ въ этой поѣздкѣ мы разстались съ Майделемъ. Остался ли онъ у Родзянокъ, или отъ тетеньки поѣхалъ въ Кременчугъ, предоставивъ мнѣ въ одиночку добираться до постоялаго двора въ Градишскѣ.
Счастливый случай привелъ меня снова въ большой дубъ трехъ перевозчиковъ, взявшихся за два рубля доставить меня на правый берегъ Днѣпра. На этотъ разъ намъ пришлось, держа внизъ по теченію, плыть противъ вѣтра, дующаго снизу. Поэтому о парусѣ не могло быть и рѣчи, и весь переѣздъ дюжіе гребцы должны были вынести на своихъ рукахъ. Мы уже миновали нѣсколько острововъ, покрытыхъ молодымъ камышемъ и зеленою травою; но когда добрались до середины рѣки, появилось совершенно непредвидѣнное препятствіе. Широкая, свѣтлозеленая стихійная змѣя, запрокидывая подъ дыханіемъ вѣтра шипящіе бѣлые всплески, раздѣляла водное пространство на двѣ половины. Еще въ нѣкоторомъ разстояніи отъ пѣнящагося хребта дюжіе гребцы видимо напрягали всѣ силы, чтобы разогнать свой дубъ и заставить его проникнуть въ предстоящую преграду. Дѣйствительно, въ первое мгновеніе дубъ до половины влѣзалъ
