нералъ закончилъ строгій выговоръ обѣщаніемъ слѣдующій разъ ареста. Но только-что онъ тронулся было на своихъ дрожкахъ далѣе, офицеръ крикнулъ ему вослѣдъ:
— Ваше прев—о!
Обернувшись, генералъ не безъ раздраженія спросилъ:
— Что вамъ угодно?
— Вы, ваше пр—о, напрасно уѣзжаете. Я хотѣлъ вамъ показать много архитектурныхъ недостатковъ вашего дворца.
— Пошелъ! крикнулъ генералъ кучеру.
Передъ квартирой корпуснаго командира находился обширный газонъ, окруженный деревянною изгородью съ насаженными изъ середины липками. Для поливки на самомъ шоссе у изгороди поставлены были большіе выкрашенные зеленою краской чаны съ водою. Однажды утромъ увидали близь чановъ лежащую гусарскую одежду, а изъ нихъ самихъ торчащія головы купавшихся офицеровъ.
Приказъ, чтобы офицеры пріѣзжали въ городъ въ приличныхъ экипажахъ, повидимому, сильно возмутилъ безсрочныхъ. Такъ какъ къ царскому смотру сбирались отовсюду фокусники и шарманщики, то безсрочные, разыскавъ восемь послѣднихъ, подговорили ихъ къ извѣстнаго рода церемоніальному вступленію въ городъ справа по одному, причемъ за плечами каждаго на шарманкѣ долженъ былъ сидѣть офицеръ, а шарманщикъ, крутя рукоятку, сопровождать музыкой шествіе. Когда полиція рѣшилась имъ замѣтить о неудобствѣ такой процессіи въ корпусномъ штабѣ, они отвѣчали: „это вашъ генералъ насъ притѣсняетъ. Скажите ему, что мы краснаго пѣтуха ему подпустимъ“.
И когда полицеймейстеръ полковникъ Хартулари доложилъ объ этомъ генералу, послѣдній сказалъ: „оставьте этихъ дураковъ! оставьте этихъ дураковъ!“
Даже пріѣздъ государя не сдержалъ разгула безсрочныхъ офицеровъ.
Во время царскихъ пріѣздовъ въ Новороссійскій край любимымъ спутникомъ государя былъ начальникъ штаба инспекторъ князь Долгорукій. Послѣдняго государь постоянно сажалъ съ собою въ коляску. Неудивительно, что подчиненные искали камертона у князя. Когда нашъ начальникъ штаба
