съ ружьемъ въ рукахъ стоитъ на часахъ уланъ. „Кто идетъ? повторилъ онъ: говори, убью!“ Принимая все это за пустую шутку, я отстранилъ карабинъ и вошелъ. „Какъ ты такъ не осторожно входишь? воскликнулъ Ясноградскій: моимъ часовымъ я приказываю стрѣлять; онъ могъ тебя убить“.
Кромѣ такихъ опасныхъ выходокъ, Ясноградскій каждую ночь высылалъ кучера, который въ два конца обязанъ былъ проходить по большой улицѣ, однообразно распѣвая: „успокойтесь, храбрые витязи!“
Если ироническое прозваніе „храбраго витязя“ могло относиться и ко мнѣ, то витязю не приходилось успокаиваться и въ ночное время. По настоятельному требованію инспектора, приходилось выводить въ конный строй по меньшей мѣрѣ 14 рядовъ во взводѣ. Такое требованіе эскадронные командиры считали раздирательнымъ, принимая во вниманіе людей, оставленныхъ въ эскадронныхъ штабахъ при цейхаузѣ, огородѣ, иногда и при квартирѣ женатаго эскадроннаго командира, при полковой швальнѣ, въ инспекторскомъ и полковомъ караулѣ, въ кашеварахъ и хлѣбопекахъ, въ лазаретѣ, и т. д.
Однажды, когда я мучился надъ составленіемъ 14-ти рядовъ, Карлъ Ѳед. сказалъ:
— Баумгартенъ обѣщалъ выручить насъ; у него множество пѣшихъ людей, и онъ пришлетъ ихъ ночью къ вамъ; а вы выберите болѣе видныхъ и разошлите ихъ по числу недостающихъ въ эскадроны.
Въ первомъ часу, въ самомъ глубокомъ снѣ слышу голосъ слуги: „извольте вставать; люди пришли изъ третьяго полка“. Сообразивъ въ чемъ дѣло, я велѣлъ взять фонарь на трубаческой конюшнѣ и въ халатѣ и туфляхъ вышелъ дѣлать смотръ присланнымъ солдатикамъ. Хотя я и напередъ былъ убѣжденъ, что будутъ присланы подонья полка, тѣмъ не менѣе совершенно растерялся отъ неуклюжести присланнаго подспорья, изъ котораго надлежало выбрать до 30 человѣкъ, озаряемыхъ по очереди обращеннымъ на нихъ свѣтомъ фонаря. До какой степени неуклюжи были люди, можно судить по возгласу одного изъ предстоящихъ: „ваше бл—діе, вотъ еще солдатикъ, извольте взять, больно красивъ!“
