какъ знакомый на бульварѣ, сказалъ мнѣ передъ обѣдомъ Карлъ Ѳедоровичъ: эти господа понятія о дисциплинѣ не имѣютъ. Объявите ему въ приказѣ по полку на первый разъ замѣчаніе и прибавьте, что я буду строго взыскивать за подобное нарушеніе устава.
Конечно, такіе призывы къ дисциплинѣ не могли нравиться распущенной молодежи, и мои завистники безъ сомнѣнія пользовались случаемъ давать чувствовать, что такой строгій тонъ возникаешь не безъ моего вліянія. Въ подобныхъ случаяхъ чѣмъ нелѣпѣе, тѣмъ дѣйствительнѣе.
Въ блаженныя времена Энгельгардта полковой адъютантъ, мирволя богатымъ, могъ не въ очередь назначать бѣднаго на службу и въ случаѣ ропота держалъ въ запасѣ слова: „но какъ же не вызволить товарища! Выйдетъ исторія, непріятная полковому командиру“.
Я же былъ глубоко убѣжденъ, что препираться со всякимъ насчетъ его очереди для меня немыслимо, и что мое спасеніе въ совершенно механическомъ веденіи очереди, не взирая ни на какое лицо. Но заводить годами разстроенный порядокъ не легко, какъ мнѣ это пришлось испытать на первыхъ порахъ. Приходитъ ко мнѣ на квартиру корнеть Вишневскій.
— Вы назначили меня въ караулъ къ инспектору?
— Вы получили объ этомъ повѣстку.
— Я ни за что не поѣду, не моя очередь.
— Потрудитесь въ канцеляріи взглянуть на очередный списокъ, и вы убѣдитесь, что очередь ваша. Если же вамъ угодно отъ нея избавиться, то обратитесь къ полковому командиру, а я только веду очередь, но никого ни наряжать, ни увольнять не могу.
— Я ни за что не поѣду, такъ какъ не моя очередь.
Съ этими словами Вишневскій уходитъ и, не справляясь со спискомъ, идетъ безпокоить полковаго командира. У насъ съ Карл. Ѳед. происходитъ возбужденный разговоръ объ очередномъ спискѣ. И я съ трудомъ могу успокоить его своимъ серьезнымъ отношеніемъ къ этому дѣлу.
Нѣсколько дней спустя я засталъ Карла Ѳедор. въ сильномъ волненіи.
