— Что же вы нейдете на ученье? спрашивалъ я.
— Да вы посмотрите, говорилъ онъ, указывая на свою картинку: что это за эскадронъ? Ну можно ли обучить подобныхъ уродовъ?
Несмотря на такія выходки, третій эскадронъ былъ однимъ изъ самыхъ исправныхъ въ цѣломъ полку. И взгляды Оконора, несмотря на его ироническій тонъ, отличались особою практичностью. Такъ, подтрунивая надъ нами, онъ между прочимъ, по поводу моего жизненнаго поприща, сказалъ: „вамъ надо идти дорожкою узкою, но вѣрною“. Изреченіе это невольно врѣзалось въ моей памяти.
Кромѣ склонности къ живописи, Оконоръ томился желаніемъ играть на скрипкѣ. Сопровождавшая его всюду скрипка въ деревянномъ ящикѣ лежала у меня подъ кроватью. Къ чести Оконора я долженъ сказать, что онъ не злоупотреблялъ своею какофоніей, но зато считалъ Калиновскаго чуть ли не виртуозомъ. При осмотрѣ скрипки оказалось, что баска нѣтъ; но догадливый Калиновскій помогъ бѣдѣ, натянувъ шнурокъ съ проблескомъ канители, вытянутый изъ стараго шарфа. Препятствій къ искусству Калиновскаго не было, и нерѣдко вечеркомъ послѣ чаю Ал. Ал., впадая въ идиллическое расположеніе, восклицалъ: „ну, Калиновскій, валяй:
„Да продала дивчина сала,
Тай купила козаку крицало“.
— И едва смычекъ Калиновскаго начиналъ драть струны, какъ Оконоръ уже прикурныкивалъ:
Крицало за сало купила,
Коли жь его вірно любила.
—
Да продала дивчина гребень,
Тай купила козакови кремень.
Кремень за гребень купила,
Коли жь его вірно любила.
—
Да продала дивчина юбкѵ,
Тай купила козакови люльку.
Люльку за юбку купила,
Коли жь его вірно любила.
