изъ подъ нея свѣшивался весьма длинный красный фуляровый платокъ.
Прослужившій весь вѣкъ въ конногвардіи Ант. Ант. Эссенъ хотя и очень любилъ понюхать табаку, но по привычкѣ къ бѣлому мундиру никогда не заводилъ собственной табакерки; зато никогда не отказывался отъ предлагаемой понюшки. Даже въ этомъ случаѣ Ант. Ант., потянувши щепоть ноздрею, далеко отводилъ руку назадъ, чтобы не засорить себя при отряханіи пальцевъ. Всѣми этими повадками генерала Вл. Ив. пользовался широко во время полковыхъ и дивизіонныхъ смотровъ.
Послѣ неудачнаго прохожденія полка, Влад. Ив. флегматически протягивалъ стоящему впереди его Ант. Ант. табакерку, который, нюхнувъ съ удовольствіемъ и отряхаясъ далеко оттопыренной руки соринки, жалобно восклицалъ: „Влад. Ив., что это будетъ! что это будетъ! полкъ ходитъ не хорошо“!
На это Влад. Ив. вполголоса и въ носъ флегматически ворчалъ: „могу васъ увѣрить, что можно гораздо хуже ходить, гораздо хуже“!
Не надо полагать, что съ такою флегмой Влад. Ив. появлялся только передъ добродушнымъ Ант. Ант.
При не менѣе добромъ, но иногда причудливо строгомъ Дм. Ер. бывало то же самое. И когда при прохожденіи эскадроновъ справа по одному начинали раздаваться обычные возгласы Сакена: „Боже мой, трапота налѣво, дышло налѣво, свинка налѣво! ахъ, Боже мой, шутъ налѣво! за нимъ еще два шута налѣво! ахъ Боже мой, еще оберъ-шутъ налѣво!“ — за корпуснымъ командиромъ слышно было ворчанье Тимковскаго всѣмъ присутствующимъ, въ томъ числѣ вѣроятно и Дм. Ер. „все шуты, все шуты, что же онъ самъ то такое? шутъ, шутъ, шутъ парадный“!
— Влад. Ив., восклицалъ Сакенъ: какое преступное равнодушіе! Я не знаю, какъ я васъ покажу государю.
И снова голосъ Тимковскаго: „желаю знать, куда онъ меня спрячетъ съ полкомъ“?
— Влад. Ив., вы вѣрно изъ окна учите полкъ?
Голосъ Влад. Ив.:
