всѣхъ въ залу къ блинамъ. Здѣсь конецъ стола былъ занятъ отдѣльнымъ кувертомъ, передъ которымъ поставленъ былъ небольшой диванчикъ. Это мѣсто заняла графиня. Правда, блины были не болѣе чайнаго блюдечка, но всетаки при видѣ того, какъ графиня стала съ ними распоряжаться, мокая цѣлый блинъ, пропитанный масломъ, въ сметану и отправляя его въ нѣсколько согнутомъ видѣ въ широкій ротъ, я невольно припоминалъ, какъ у Гоголя Пацюкъ глотаетъ вареники: „Въ это время вареникъ выплеснулся изъ миски, шлепнулся въ сметану, перевернулся на другую сторону, подскочилъ вверхъ и какъ разъ попалъ ему въ ротъ. Пацюкъ съѣлъ и снова разинули ротъ, и вареникъ такимъ же порядкомъ отправился снова“.
Никогда уже въ жизни не приходилось мнѣ видѣть ничего подобнаго.
Справедливость заставляетъ сказать, что моя пріятельница m-me Сливицкая не ограничилась угощеніемъ меня папиросами своего издѣлія, но сняла мой акварельный портретъ, въ то время до извѣстной степени схожій.
Къ новому году семейство Марченковъ оставило Елизаветградъ и переселилось въ Одессу.
За обѣдомъ у Сакеновъ мнѣ довелось въ первый разъ встрѣтить оригинальную въ своемъ родѣ пару Тимковскихъ. Полковникъ Тимковскій прямо изъ образцоваго полка принялъ кирасирскій принца Петра Ольденбургскаго полкъ, состоявшей въ одной бригадѣ съ нашимъ Орденскимъ.
Давно уже въ дивизіи про него ходили многочисленные анекдоты.
Влад. Ив. усердно желалъ всего для своей солидной особы; ко всему же остальному въ мірѣ былъ невозмутимо равнодушенъ. Говорили, что легкія побѣды его жены въ Петербургѣ были безчисленны, но Влад. Ив. на это не обращалъ ни малѣйшаго вниманія.
Всѣмъ корнетамъ своего полка полковница говорила: „ты, душенька“, и иногда прибавляла: „позволь мнѣ пожать твой мизинчикъ“. Мнѣ на балѣ она сдѣлала честь, сама выбравъ меня, и спросила, какъ нахожу я ея парижскій нарядъ и въ особенности виноградный вѣнокъ съ нѣсколькими ягодами.
