Кромѣ четырехъ главныхъ столовъ въ штабѣ: двухъ дѣйствующихъ и двухъ военнопоселенныхъ, былъ еще пятый кантонистскій, съ массою нерѣшённыхъ дѣлъ, доходившихъ до 2-хъ тысячъ номеровъ. Этотъ-то столъ мнѣ приказано было принять вмѣстѣ съ цейхаузомъ солдатскихъ вещей, уцѣлѣвшихъ при пожарѣ вновь отстроеннаго штаба. Замѣчательно, что въ этомъ безконтрольномъ цейхаузѣ я за два года управленія кантонистскимъ столомъ не былъ ни разу, но вручая ключъ старшему писарю, разрѣшалъ къ праздникамъ забирать холщевый, кожевенный и даже суконный товаръ для раздачи наиболѣе порядочнымъ и нуждающимся писарямъ. За дѣло свое я принялся со всевозможнымъ усердіемъ и не безъ успѣха, какъ о томъ свидѣтельствуетъ печатный приказъ по корпусному штабу, выражающій полную признательность корнету Фету за успѣшное веденіе кантонистскихъ дѣлъ съ съ очисткою прежнихъ нерѣшенныхъ. Этимъ однако же не окончились мои отношенія къ кантонистамъ четырехъ губерній: Херсонской, Кіевской, Подольской и Волынской, причисленныхъ къ нашему штабу. Кромѣ кантонистовъ, находившихся на рукахъ ихъ родителей, въ военномъ поселеніи были въ каждомъ округѣ по два кантонистскихъ эскадрона, въ которыхъ мальчики сверхъ грамоты обучались пѣшему и конному строю, для чего для старшаго возраста держались бракованныя лошади и изъ полковъ назначались спеціальные въ эскадронъ командиры.
Однажды начальникъ штаба объявилъ мнѣ желаніе корпуснаго командира, чтобы изъ всѣхъ кантонистскихъ эскадроновъ ко мнѣ были высланы въ Елисаветградъ лучшіе ученики для выбора изъ нихъ 25-ти человѣкъ въ предполагаемую школу старшихъ писарей. „Задача ваша, прибавилъ генералъ, будетъ немногосложна: выберите себѣ благонадежнаго, трезваго унтеръ-офицера изъ штабныхъ, и пусть
