Слѣдуя за незнакомцемъ, я увидалъ у крыльца станціи въ направленіи къ Кіеву отложенныя желтыя крытыя сани на подобіе коляски, а черезъ минуту въ дверь вошелъ несомнѣнно панскій гайдукъ, какого въ первый и въ послѣдній разъ въ жизни удалось мнѣ видѣть. На немъ была мѣховая синяя чемарка и черная малороссійская шапка, изъ подъ которой сзади спускалась тщательно заплетенная коса, обошедшая по щекѣ лѣвое ухо, черезъ коротое перекидывалась спереди. Не было сомнѣнія, что это знаменитый оселедецъ.
— Неси сюда погребецъ, сказалъ незнакомецъ.
— Я графъ Браницкій и былъ у сестры моей Потоцкой, сказалъ мой амфитріонъ въ то время, какъ гайдукъ разставлялъ передъ нами всякаго рода паштеты и другія закуски, не успѣвшія еще окончательно замерзнуть. Не забыто было и превосходное венгерское. Справедливость требуетъ сказать, что я несравненно былъ усерднѣйшимъ цѣнителемъ завтрака, чѣмъ самъ хозяинъ. Прощаясь со мною, онъ почти силою навязалъ мнѣ пару благовонныхъ сигаръ. Я горячо поблагодарилъ графа за его любезность и потомъ уже не встрѣчался съ нимъ.
Въ нашей дивизіонной юнкерской командѣ въ мое отсутствіе произошла перемѣна. Критъ ушелъ въ свой полкъ, а командиромъ нашими назначенъ былъ поручикъ принца Альберта полка Быльчинскій. Этотъ хотя въ свою очередь былъ съ юнкерами весьма вѣжливъ, тѣмъ не менѣе никого не звалъ къ себѣ обѣдать и у юнкеровъ не обѣдалъ. Но у него, что тогда случалось довольно рѣдко, была явная наклонность и сочувствіе къ изящной словесности, и мы не разъ вмѣстѣ читали и восхищались его національнымъ поэтомъ Мицкевичемъ.
Въ то время, къ полному его удовольствію, я перевелъ размѣромъ подлинника „Воеводу;“ но нѣкоторыя подробности котораго въ позднѣйшее время показались мнѣ дотого неудачными, что я исключилъ этотъ переводъ изъ собранія 63 года.
Каждую недѣлю намъ приходилось являться утромъ къ начальнику дивизіи попарно на ординарцахъ, причемъ являвшійся за рядоваго былъ съ ружьемъ, а за унтеръ-офицера съ палашомъ.
