по плетню, придерживаясь гдѣ можно за колья и нащупывая самый плетень ногами подъ водою.
Въ главной части лѣса вальдшнеповъ дѣйствительно оказалось много, такъ что не только Крюднеръ, шедшій непосредственно за собакой, но и мы съ Борисовымъ, равнявшіеся съ боковъ, набили по нѣскольку вальдшнеповъ.
На обратномъ пути вымокшій подобно намъ баронъ былъ въ духѣ.
— Чудесно поохотились, Иванъ Петровичъ! Воскликнулъ онъ; будемъ обѣдать вмѣстѣ; я только переодѣнусь дома и приду къ вамъ.
— Милости просимъ, добродушно сказалъ Борисовъ.
Но во все время моего сожительства съ Борисовымъ, Крюднеръ, не державшій дома стола, по крайней мѣрѣ раза два въ недѣлю, если не болѣе, приходилъ къ намъ обѣдать.
Борисовъ отъ своего опекуна, отца моего, получалъ навѣрное около 600 руб. въ годъ, кромѣ корнетскаго жалованья.Я же долженъ былъ устраивать годовое свое содержаніе на 300 руб. Очевидно, что хлѣбосольство Борисова, съ которыми мы держали столъ на половинныхъ издержкахъ, не могло мнѣ нравиться; но всѣ мои намеки и даже явныя увѣщанія по этому предмету оставались тщетными.
— Э, душа моя! восклицалъ онъ, ну что за пустяки! Крюднеръ отличный человѣкъ.
Такое положеніе вещей не ускользнуло отъ зоркости Краснобаева, который, услыхавъ о предстоящемъ „будемъ вмѣстѣ обѣдать“, говаривалъ: „сегодня къ вамъ, а завтра къ вашей милости, послѣ завтра къ вашему здоровью, а къ намъ собаки лихи“.
Порою и у Крюднера сходилась молодежь, но не по поводу какихъ либо угощеній; не помню, подавался ли даже чай. Обыкновенно Крюднеръ бралъ гитару и напѣвалъ разныя шуточныя пѣсенки.
Большею частію пѣсни эти были хоровыя.
Такою напр., была пѣсня про богатаго и бѣднаго мужика, изъ которой привожу только одинъ цензурный куплетъ:
