писанный мною рядъ стихотвореній, подъ названіемъ: Снѣга. Всѣ размѣщенія стихотвореній по отдѣламъ съ отличительными прозваніями производились трудами Григорьева.
Счастливъ юноша, имѣющій свободный доступъ къ сердцу взрослаго человѣка, къ которому онъ вынужденъ относиться съ величайшимъ уваженіемъ. Такой нравственной пристани въ минуты молодыхъ бурь не можетъ замѣнить никакая дружба между равными. Мнѣ не разъ приходилось хвататься за спасительную руку Степана Петровича въ минуты, казавшіяся для меня окончательнымъ крушеніемъ. Но не одинъ Шевыревъ замѣчалъ мое стихотворство.
Увлеченный до крайности выпуклыми и изящными объясненіями Дм. Льв. Крюковымъ Горація, я представилъ послѣднему свой стихотворный переводъ оды Горація, кн. I, XIV, Къ республикѣ. Какъ университетское начальство, отъ попечителя графа Строганова до инспектора П. С. Нахимова, относилось къ студенческому стихотворству, можно видѣть изъ ходившаго въ то время по рукамъ шуточнаго стихотворенія Я. П. Полонскаго, по поводу нѣкоего Данкова, писавшаго мизерные стишки къ Масляной, подъ названіемъ: Блины, а къ Святой, подъ названіемъ: Красное Яичко, и продававшаго эти небольшія тетрадки книгопродавцу издателю Лонгинову за десятирублевый гонораръ.
Привожу самое стихотвореніе Полонскаго, насколько оно удержалось въ моей памяти.
Второй этажъ, Платонъ сидитъ,
Предъ нимъ студентъ Данковъ стоитъ:
Ну, вотъ, я сіышалъ, вы поэтъ.
На Масляницѣ сочинили
Какіе-то блины, и въ свѣтъ
По пятіалтынному пустили.
— Платонъ Стенанычъ, я писалъ
Затѣмъ, что чувствовалъ призванье.
— Призванье? кто васъ призывалъ?
Я васъ не призывалъ, графъ тоже;
Тожь Дмитрій Павловичъ. Такъ кто же?
Скажите, кто васъ призывалъ?
— Платонъ Степанычъ, я пою
Въ пылу святаго вдохновенья,
