исключеніями не въ состояніи указать на пути, непосредственно приведшіе меня въ такъ называемые интеллигентные дома. Однажды Ратынскій, пришедши къ намъ, заявилъ, что критикъ Отечественных Записокъ Васил. Петров. Боткинъ желаетъ со мной познакомиться и просилъ его, Ратынскаго, привести меня. Ратынскій въ то время былъ въ домѣ Боткиныхъ своимъ человѣкомъ, такъ какъ приходилъ младшимъ дѣвочкамъ давать уроки. Боткинъ жилъ въ отдѣльномъ флигелѣ и въ 30 лѣтъ отъ роду пользовался семейнымъ столомъ и получалъ отъ отца 1000 руб. въ годъ. У Боткина я познакомился съ Александромъ Ивановичемъ Герценомъ, котораго потомъ встрѣчалъ и въ другихъ московскихъ домахъ. Слушать этого умнаго и остроумнаго человѣка составляло для меня величайшее наслажденіе. Съ Вас. Петр, знакомство мое продолжалось до самой моей свадьбы за исключеніемъ періода моей службы въ новороссійскомъ краѣ.
Чтобы не говорить, о слишкомъ будничныхъ явленіяхъ, я до сихъ поръ умалчивалъ о своихъ посѣщеніяхъ семейства Петра Петровича Новосильцова въ домѣ у Харитонія въ Огородникахъ и на дачѣ въ Сокольникахъ. Въ то время любезный ко мнѣ Новосильцовъ всетаки смотрѣлъ на меня, какъ на полумальчика, и потому я старался уходить въ классную къ знакомому уже намъ нѣмцу Фелькелю, продолжавшему съ той же нѣмецкой аккуратностью давать латинскіе уроки Ваничкѣ и уроки исторіи Катенькѣ на французскомъ языкѣ, вѣроятно болѣе ей понятномъ. За обѣдомъ у Новосильцова кромѣ Агрипины бывалъ нерѣдко въ бѣломъ галстукѣ старый полуглухой Текутьевъ, когда то поклонникъ свѣтскихъ красавидъ, у ногъ которыхъ оставилъ значительное состояніе; онъ по старой памяти весьма часто хаживалъ обѣдать къ Новосильцову. Къ обѣду появлялись иногда его весьма пожилыя дочери, и нерѣдко завязывался за столомъ такой разговоръ:
— Петръ!
— Что тебѣ, Текутичъ?
— Когда же мы съ тобой поѣдемъ къ ней?
— А прехорошенькая эта княжна.
— И не говори, Петръ!
