Тургеневъ писалъ изъ Баденъ-Бадена:
„Въ день, когда, по народной поговоркѣ, и воронъ гнѣзда не вьетъ, пишу къ вамъ, любезнѣйшій Аѳ. Аѳ.! Письмо я ваше получилъ дней десять тому назадъ, изъ чего вы можете заключить, что лѣность моя не умалилась; не умалилась однако и привязанность моя къ вамъ. Съ истиннымъ удовольствіемъ усмотрѣлъ я, что вы довольны своимъ здоровьемъ, устройствомъ своихъ дѣлъ; не менѣе порадовался я (за нашъ уѣздъ) облаченію вашему въ санъ гласнаго; а что до неприбытія Василія Петровича въ Степановку, — я полагаю, струить слезы вы не будете. Дай вамъ Богъ всего хорошего въ вашемъ степномъ гнѣздышкѣ! А мы будемъ здѣсь почитывать въ Русск. Вѣстникѣ ваши письма „Изъ деревни“, которыя собственно я ожидаю съ великимъ нетерпѣніемъ.
„Стихотвореніе, написанное вами къ Тютчеву, прекрасно; — отъ него вѣетъ старымъ или, лучше сказать, молодымъ Фетомъ.
„Кажется, я въ нынѣшнемъ году въ Россію не пріѣду и потому не увижу васъ; — развѣ вы соберетесь и къ намъ пожалуете. Мы съ Віардо принаняли еще охоту къ той, которую до сихъ поръ имѣли, и теперь можемъ угостить пріятеля. Однихъ зайцевъ мы уколотимъ до 300-тъ.
„Въ нынѣшнемъ году я получаю журналы и вновь слѣжу за россійской литературой: отраднаго мало. Самое пріятное явленіе — возобновленіе „Вѣстника Европы“ — Костомарова. Первая часть „Преступленія и Наказания“ Достоевскаго замѣчательна; вторая часть опять отдаетъ прѣлымъ самоковыряніемъ. Вторая часть 1805 года тоже слаба; какъ это все мелко и хитро и неужели не надоѣли Толстому эти вѣчныя разсужденія о томъ, — трусъ, молъ, я или нѣтъ? — Вся эта патологія сраженія? Гдѣ тутъ черты эпохи? гдѣ краски историческія? Фигура Денисова бойко начерчена; но она была бы хороша какъ узоръ на фонѣ, — а фона то и нѣтъ.
„Однако basta! Что это я вдаюсь сегодня въ критиканство? Кончаю тѣмъ, что обнимаю васъ дружески и кланяюсь вашей женѣ.
