„Я теперь испытываю на себѣ, какъ въ извѣстные періоды жизни поэтическое чувство оставляетъ человѣка или по крайней мѣрѣ отдаляется отъ него. Тѣмъ болѣе въ извѣстныя эпохи переживается обществомъ. Для поэтическаго чувства необходимы тишина и сосредоточеніе. Но какъ найти душевную тишину и сосредоточеніе въ такое время, какое переживаемъ мы? Увы! безсмертная эпоха русской поэзіи прошла и Богъ знаетъ, вернется ли когда нибудь. Даже и тѣ, которые могутъ повторять:
«Блаженъ, кто знаетъ сладострастье
Высокихъ мыслей и стиховъ!»
—„стали едва замѣтной кучкой, а скоро и эта кучка исчезнетъ. Поэтическая струя исчезла и изъ европейскихъ литературъ, замутила ее проклятая политика; признаюсь откровенно, всѣ эти вопросы политико-экономическіе, финансовые, политическіе — внутренно нисколько меня не интересуютъ. А здѣсь всѣ только ими и заняты. А я между тѣмъ понимаю ясно, что они составляютъ настоятельную необходимость, — да я чужой въ нихъ. Люди, вполнѣ умные въ одной сферѣ, несутъ такую дичь, когда касаются другой и особенно эстетической, что не знаешь, что сказать. Теперь все и обо всемъ заболтало на разные лады.
„Наконецъ получилъ твою статью отъ Каткова и вчера отдалъ ее Дудышкину (редактору „Библіотеки для чтенія“); какой будетъ отвѣтъ отъ него — сообщу.
„Я слышалъ, что до Серпухова желѣзная дорога будетъ открыта не ближе конца лѣта или осенью.
„Письмо твое изо Мценска я получилъ и съ удовольствіемъ узналъ изъ него, что тебя выбрали въ секретари Земскаго Собранія, и притомъ съ такимъ, кажется, хорошимъ помощ-
