„Скажу вамъ, что я еще не рѣшилъ для себя, поѣду ли въ Степановку? Манитъ меня тишина и спокойствіе ея, но съ другой стороны перспектива переѣзда заставляетъ задумываться. Этотъ переѣздъ такъ тяжело отзывается на мнѣ: прошлый разъ я дней десять не могъ поправиться. Однимъ словомъ, и хочется, и колется. Притомъ-же я чувствую, что я какъ-то упалъ духомъ, ничто меня не радуетъ, не занимаете, все представляется въ мрачномъ видѣ, всюду темныя перспективы, — словомъ, скучно жить. Авось вѣяніе весны освѣжитъ меня и выведетъ изъ этого тяжкаго душевнаго состоянія. Къ удивленію моему, я не получаль еще отъ Базунова[1] статьи твоей о „Что дѣлать“. Не знаю, что думать объ этомъ замедленіи.
„Освобожденіе отъ цензуры приноситъ уже добрые плоды. Два предостереженія Современнику и Русск. Слову заставили этихъ господъ одуматься. Некрасовъ началъ похаживать ко мнѣ и протестуетъ противъ гадкихъ тенденцій своего журнала, — я же, пользуясь моимъ знакомствомъ съ членами совѣта по книгопечатанію, стараюсь поддержать ихъ въ ихъ энергіи. Не знаю, какъ въ провинціяхъ, но здѣсь нигилизмъ положительно ослабѣваетъ, старается замаскироваться. Обращаю твое вниманіе на статьи объ Огрызко, перепечатанныя въ Москоквс. Вѣдом.: онѣ заставляютъ призадуматься. Вотъ противъ какихъ тайныхъ враговъ должна бороться Россія!
„Мнѣ досадно, почему ты не отправилъ свою рукопись самъ, а предоставилъ сдѣлать это Каткову? Вотъ теперь и дожидайся, да еще и неизвѣстно, пришлется ли она.
„Отъ Тургенева было недавно письмо Анненкову: онъ здоровъ, ходитъ на охоту и жалуется на медленность постройки своего дома и попрежнему на дядю.
„Сo вчерашняго дня здѣсь начались морозы: вчера было 12°, а сегодня 16° при ничтожномъ снѣгѣ. У меня такая пустота въ головѣ, что и хочется писать, да не пишется.
- ↑ Базуновъ — книгопродавецъ.
