ноцвѣтными фонарями; a затѣмъ все общество попросили спуститься по темнымъ сходамъ на лужайку къ рѣкѣ, гдѣ по обѣимъ сторонамъ плещущаго фонтана были разстановлены ряды скамеекъ. На противоположномъ берегу рѣки сталъ загораться весьма недурной фейерверкъ; а такъ какъ его наготовлено было много, то все общество не безъ удовольствія послѣ душныхъ комнатъ провело часа два подъ открытымъ небомъ.
Пріѣхавшая утромъ племянница встрѣтила меня словами: „дядя, мы проѣзжали черезъ Орелъ, и пересказать невозможно, что тамъ дѣлается. Это — тотъ ливень, о которомъ говорится по случаю Ноева потопа“.
Подъ конецъ нашего фейерверка, какъ бы вторя ему, на юго-востокѣ заиграли зарницы; но мало по малу синеватый блескъ ихъ перешелъ въ сплошное, дрожащее, багровое зарево, быстро передвигавшееся по восточной окраинѣ неба съ юга на сѣверъ. Пошелъ дождикъ.
На другой день мы узнали, что, быть можетъ, въ самую минуту нашего фейерверка произошла печальная Кукуевская катастрофа.
Хотя, при дальнѣйшихъ моихъ переводахъ древнихъ поэтовъ, судьба не посылала мнѣ снова такого спеціальнаго сотрудника, какимъ былъ Киндлеръ, тѣмъ не менее мнѣ приходится усердно благодарить людей, радовавшихъ меня своимъ посѣщеніемъ Воробьевки, или же протягивавшихъ руку помощи въ моихъ работахъ. Въ самомъ дѣлѣ, не удивительно ли, что, начиная съ Аполлона Григорьева, я постоянно находилъ людей, безкорыстно жертвовавшихъ въ мою пользу своими досугами? Такими являлись: Ѳедоръ Евгеньевичъ Коршъ, съ которымъ мы прослѣдили всего Ювенала, Овидіевы Превращенія, Катулла и половину Проперція; Ник. Ник. Страховъ, съ которымъ я перечитывалъ Тибулла и Проперція; Влад. Серг. Соловьевъ, исполнившіи переводъ 7-й, 9-й и 10-й книгъ Энеиды Вергилія; Д. И. Нагуевскій, снабдившій этотъ переводъ введеніемъ и примѣчаніями; и наконецъ гр. Ал. В. Олсуфьевъ, съ которымъ мы просматривали 2-ю часть Проперція и въ настоящее время усердно трудимся надъ переводомъ такого талантливаго капризника, какъ Мар-
