съ какимъ удовольствіемъ я мгновенно проснулся и вскочилъ съ вагоннаго дивана, точно меня кто толкнулъ въ бокъ. „Вотъ какой я молодецъ, подумалъ я, глядя въ окно на едва разсвѣтавшее утро: когда нужно, то словно тѣло мое находится на стражѣ“.
Какъ ни хорошо извѣстна мнѣ Моск.-Курская дорога, но по безпредметнымъ мѣстамъ опознаешься больше по общему характеру мѣстности. На этотъ разъ, какъ я ни старался всматриваться въ бѣгущія мимо оконъ поля, я никакъ не могъ признать ихъ принадлежащими мѣстности на сѣверъ отъ Мценска. Всматриваюсь изъ оконъ по обѣ стороны, — Боже! да вѣдь это окрестности Оптухи. — Вся гордость безсознательной бдительности моей натуры была напрасна, я самымъ постыднымъ образомъ проспалъ Мценскъ и подъѣзжаю къ Орлу. Въ отчаяніи выбѣгаю на платформу и жалуюсь на судьбу встрѣчному кондуктору.
— Вѣдь мнѣ надо быть на съѣздѣ, отъ котораго я на всѣхъ парахъ уѣзжаю!
— Не безпокойтесь, отвѣчалъ кондукторъ, мы сейчасъ же въ Орлѣ пересадимъ васъ на встрѣчный скорый поѣздъ, и въ 9 часовъ утра вы будете во Мценскѣ.
Когда въ 9½ часовъ я отворилъ дверь номера, въ которомъ засталъ за самоваромъ Ивана Александровича, послѣдній съ изумленіемъ воскликнулъ: „откуда вы?“ и за отвѣтомъ: „изъ Орла“ — послѣдовало объясненіе приключенія.
— Завтра будетъ отличная погода, сказалъ я Осту, сидя вечеромъ въ пролеткѣ, подвозившей насъ къ станціи: посмотрите, какъ великолѣпно освѣщено передъ нами большое, бѣлое зданіе на пригоркѣ. Вѣдь это тюрьма? спросилъ я извощика.
— Пересылочная тюрьма, отвѣчалъ онъ.
— Для политическихъ преступниковъ, прибавилъ Остъ, — и знаете ли, что получаетъ поваръ, готовящій имъ кушанье?
— Конечно, не знаю; отставной какой-нибудь солдатъ кашеваръ, — должно быть, отъ шести и до десяти рублей въ мѣсяцъ.
— Сорокъ рублей! съ удареніемъ сказалъ Остъ: это должно быть государственная мѣра, чтобы заслужить благорасполо-
