лучше и подольше не устроить, а то скучно будетъ. До слѣдующаго письма, — нынче некогда.
P. S. „Главное быть здоровымъ и меня любить по старому“.
„Не сердитесь на меня, дорогой Аѳанасій Аѳанасьевичъ, за то, что давно не писалъ. Виноватъ. А вы, добрый человѣкъ, не покидаете меня, зная, что мнѣ нужно знать, что вы существуете въ Будановкѣ. Я на прошлой недѣлѣ былъ послѣ 17-ти лѣтъ въ Петербургѣ для покупки у генерала Б… самарской земли. Это оттуда Фета просятъ написать стихи на смерть двигателя[1]! Вашъ генералъ хорошъ, но я тамъ видѣлъ пару генераловъ орловскихъ, такъ жутко дѣлается; точно между двухъ путей стоишь, и товарные поѣзды проходятъ. И чтобы перенестись въ душу этихъ генераловъ, я долженъ вспоминать рѣдкія въ моей жизни дни пьянства или самаго перваго дѣтства.
Въ самый разливъ рѣки, на лодкѣ получено было письмо, на которомъ я узналъ руку брата. Онъ писалъ, что на дняхъ прибылъ черезъ Константинополь въ Одессу, гдѣ ходитъ еще въ казацкомъ платьѣ, не имѣя средствъ перемѣнить его на штатское. А такъ какъ послѣ всего, что было, ему невозможно жить въ Россіи иначе, какъ на ея окраинахъ, то онъ рѣшился основаться въ Одессѣ, гдѣ нашелъ стараго университетскаго товарища, который уступаетъ ему свою торговлю учебными принадлежностями за 5000 рублей, которые братъ проситъ меня немедленно ему переслать.
Первою моею мыслью было: слава Богу, живъ человѣкъ, — а второю: нашелся добрый человѣкъ, желающій сбыть ему
- ↑ Меня дѣйствительно просили воспѣть смерть лично знакомаго мнѣ политическаго дѣятеля. Я, конечно, отказался, по совершенной неспособности къ подобного рода стихотвореніямъ.
