могъ бы принять, что дѣвочка обвѣшана неширокими фартуками.
— Знаете ли, обратился вдругъ ко мнѣ полковникъ: я только что изъ Сербіи, для которой мы сбираемъ вспомоществованіе; но я тамъ нигдѣ подобной нищеты не видалъ.
Въ подтвержденіе словъ полковника, я сообщилъ ему, что по скудости урожая, за неимѣніемъ топлива, по три семьи собрались на зимовку въ одну избу.
Л. Толстой писалъ:
„Дорогой Аѳанасій Аѳанасьевичъ, повинную голову не сѣкутъ, не рубятъ! А я ужь такъ чувствую свою голову повинною передъ вами, какъ только можно. Но право я въ Москвѣ нахожусь въ условіяхъ невмѣняемости; нервы разстроены, часы превращаются въ минуты, и какъ нарочно являются тѣ самые люди, которыхъ мнѣ не нужно, чтобы помѣшать видѣть того, кого нужно. На праздникахъ былъ у насъ Страховъ, и вамъ вѣрно икалось: мы часто поминали васъ, и ваши слова, и мысли, и ваши стихи. Послѣднее „Въ звѣздахъ“ — я прочелъ ему изъ вашего письма, и онъ пришелъ въ такое же восхищеніе, какъ и я. Въ Русск. Вѣстникѣ перечли мы его съ женою еще. Это одно изъ лучшихъ стихотвореній, которыя я знаю. Со Страховымъ же я всегда говорю часто про васъ, потому что мы родня всѣ трое по душѣ. Что ваша служба? есть ли надежда на награду? Что Петръ Аѳан.? Нѣтъ ли извѣстій? Передайте нашъ поклонъ Марьѣ Петровнѣ и Оленькѣ, не забывайте меня, не сердитесь и любите такъ же, какъ мы васъ любимъ.
„Дорогой Аѳанасій Аѳанасьевичъ, давно отъ васъ нѣтъ извѣстій, и мнѣ ужь чего-то недостаетъ и грустно. Напишите пожалуйста; какъ здоровье ваше и духъ? Посылаю нѣсколько стихотвореній[1] 18-ти лѣтняго юноши. Что вы ска-
- ↑ He привожу стихотворений, не представляющихъ интереса.
